Наконец у православного интернет-сообщества появилась новая тема для обсуждения: «Можно ли кормить грудью в храме?» Поскольку тема новая, то сразу завязалась оживленная дискуссия, которую подогрели довольно резкие замечания священномонашествующих. Раз уж меня тоже попросили высказаться на эту тему, вставлю свои пять копеек многодетного отца.
Основное в этой дискуссии, на мой взгляд, это недопонимание. Дискуссия о кормлении грудью в общественных местах длится последние годы. Сталкиваются два различных подхода: согласно первому, воспитанному на возвышенных статьях о счастье материнства, кормление – интимный процесс. Мать должна устроиться в удобном кресле, в тишине, а лучше с классической музыкой и посвятить это замечательное время единению с ребенком. Такая картинка может хоть как-то реализоваться для одного маленького ребенка (и то вряд ли), но уже у матери погодок вызовет лишь усмешку. В общем-то, после первоначальных восторгов, кормление становится техническим процессом. Таким же естественным, как укачивание ребенка. Надеюсь, никто не против, что младенцу можно спать в храме или укачивать его, если он не орет…
С другой стороны, когда я читаю противников кормления в храме, сразу рисуются страшные картины. Обнаженная топлесс женщина в стиле фемен вбегает в храм, начинает активно трясти своими прелестями, отвлекая весь храм от молитвы. Ничего этого в жизни я не видел.
Мамы спокойно кормят малыша в уголке. Никому особо не мешая. Есть куча замечательной одежды для кормящих матерей, в которой надо постараться, чтобы что-то неприличное увидеть.
В статье, с которой началась дискуссия, мама вообще была в слинге – по умолчанию все закрывающем от нескромных взглядов.
Фото: tatarstan-mitropolia.ru
Самое приятное, что, несмотря на бурную дискуссию в фейсбуке, в реальности этой проблемы нет. Мамы спокойно себе кормят, и у людей обычно хватает такта не мешать друг другу. Но вот что действительно меня задело, это статья уважаемого отца Саввы. Я бы охарактеризовал ее как неуважительную по отношению к матерям-христианкам. Он объединяет две разные вещи: храм как место тишины и уединения и Церковь, куда собираются еженедельно помолиться все христиане. Я могу понять, если говорят: кормление грудью неуместно в мужском монастыре (как и вообще нахождение там женщины – если это действительно монастырь, а не обычный городской приход). Но когда матери маленьких детей предлагают не мешаться в храме… Называют ее бабой, как будто кормление грудью превращает ее из женщины в бабу…
Но одновременно в Церкви громко призывают к многочадию. Фактически, если взять обычную многодетную семью, то это будет 3-4 ребенка. А значит, в течение 8-12 лет матери с детьми путь в храм заказан, если только нет возможности оставить детей дома. А такая возможность есть далеко не у всех. А потом если маме придется выйти на работу, то тем более будет некогда в храм ходить, пока дети в институт не поступят.
А там, ближе к пенсии, можно вернуться в храм и благочестиво рассуждать о суетливости молодого поколения.
Недавно писали, что одна из проблем церковной коммуникации – отсутствие обратной связи. Возьму на себя смелость ее осуществить. Поскольку за последние несколько лет я услышал несколько практически одинаковых рассказов верующих православных матерей, которые перестали ходить в храм на исповедь (а, следовательно, и к Причастию). С небольшими вариациями они повторяли рассказ Алеси Лонской. Проблема сводится, в общем-то, к двум причинам:
- На стон «мне тяжело» вместо поддержки они получили лишь отрицание. «Да ты что, у тебя всего двое (трое, четверо). Вон у N пятеро, и ничего, она не устает. Хватит себя жалеть». Недавно такой подход санкционировали с высочайшей кафедры, поэтому ждать перемен здесь не стоит…
- На стон «организм не выдерживает, можно я не буду поститься» получили либо строго консервативное «ничего, Бог поможет» (иногда вплоть до выкидыша), либо умеренное «ну вы попробуйте хотя бы без мяса» (когда человек уже на грани того, чтобы в больницу ложиться). С этим легче, поскольку достаточно много священников понимают, что количество и качество пищи, необходимой для мужа в южной пустыне, отличается от того, что нужно организму кормящей женщины, перед которой не стоит задача смирения и так утомленной плоти.
Да, материнство – это тяжело. Да, разумеется, с опытом женщина приобретает «эту удивительную мудрость, как привести ребенка с минимальными потерями». Но мудрость в том и заключается, чтобы просыпающемуся дитяти сунуть под нос грудь, чтобы он или опять заснул, или проснулся в хорошем настроении. Не надо изобретать новых грехов формата «кормила грудью в храме, хотя и никто не видел». Наши мамочки вообще очень много переживают, и не хватало еще их грузить этой надуманной проблемой. И без этого лактация окружена кучей бабьих басен, вроде греховности супружеской близости, пока мама не бросила кормить.
То, что было уместно в обществе, где было 1-2 ребенка, которых в среднем кормили до трех месяцев, оказывается совершенно неуместно в обществе, где кормят по году-два. И уж тем более в той его части, которая призывает рожать много детей.
Фото: hram-pohvala.moseparh.ru
А если кому-то мешают дети в храме… Поймите, у мамы нет цели вас отрывать от молитвы. Она из последних сил собралась или сама помолиться, или детей приобщить к Церкви. И вы, сильные, поделитесь капелькой своей силы. Дайте трехлетке задуть свечку, предложите поднять его приложиться к иконе, помогите его занять. Было бы желание, а опыт придет. Если, конечно, Вы хотите быть Церковью, где все вместе идут ко Христу и помогают друг другу в этом. Что-то там писали про тяготы друг друга. А то пока я наблюдаю предложения практической помощи в основном у тех же многодетных, которым сегодня удалось выбраться в храм без своих детей и которые знают, что такое быть в храме даже с двумя малышами.
Но, конечно, есть и другой путь благочестия, описанный в мемуарах матушки Натальи Соколовой:
«Сестра Марфо-Мариинской обители Ольга Серафимовна Дефендова привезла мне в Гребнево для помощи по хозяйству молодую верующую няню… Я видела, что Катя никакого понятия не имеет о жизни в большой семье. Она мне говорила: «Давайте делать все по очереди: например, жарить картошечку, помешивать ее, а самой в это время читать про себя молитву. Это надо так делать, чтобы не рассеиваться, а быть сосредоточенной в молитве. Гладишь белье – молись и т. д. В общем, одно дело сделаем, потом другое, ведь спешить-то нам некуда». Я с удивлением слушала Катю. Хотелось ей ответить, да сдержалась я, думала, что она сама потом все поймет…
Да, Катя скоро заметила, что у нас не до непрестанной молитвы: обед варится, а в это время стираешь, гладишь белье, но слушаешь, как школьник урок свой долбит. А тут еще племянников трое в дом врываются, батюшка просит подать еду больной бабушке (свекрови) и т. п. Екатерина повесила голову.
…Великим постом эпидемия охватила всех детей. Наши все лежали в жару, слабые, капризные, расстроенные: ни игр, ни книг, ни церкви с богослужениями – одни только уколы, лекарства, врачи. Батюшка уехал на службу, а няня Катя собралась в храм. «Как же ты меня одну оставляешь? Надо и за печкой следить, и к Феде бегать, и ужин готовить». …Но нянька ушла, сказав: «В праздник такой грех работать…» А вернулась она вечером – плач, крик стоит, я с ног сбилась, никак всех своих больных не ублажу.
«Нет, тут не спасешь душу», – решила Екатерина. Она вызвала к нам в Гребнево своего духовника, чтобы он, видя обстановку в доме, дал ей свое благословение от нас уйти. …Отец Виталий внимательно осмотрел все комнаты, нашел все в норме, но сказал: «Да, хозяйство большое. Тут надо прислугой сильную бабу иметь, Екатерина наша для этого дела не подходит. Ей для духовного роста надо читать душеспасительную литературу, часто посещать богослужения, вычитывать молитвенные правила… А в многодетной семье это все едва ли возможно.
…Мы сели за стол. Я надеялась в лице отца Виталия найти опытного духовника, который помог бы нам наладить жизнь семьи так, чтобы это не было мне не по силам. Я просила отца Виталия благословения на такую супружескую жизнь, чтобы больше мне не рожать детей, ибо я уже выбилась из сил.
– О нет, – ответил священник, – детей рожать – ваша обязанность!
– Тогда не увозите от меня няньку, потому что одна я не в состоянии справиться с делами, – умоляла я, – сейчас нам трудно, но уже март. Скоро окончится сезон отопления, детей не надо будет собирать в школу, они будут целыми днями гулять, дома станет тихо. Феденька поправится, подрастет, а бабушка с дедушкой на лето приедут к нам. О, они мне очень помогают: бабушка поварит, а дед так умело занимается со старшими детьми! Тогда няня Катя пусть и уходит от нас, а пока я не могу ее отпустить…
Отец Виталий ответил:
– Вот видите, как трудно будет у вас Кате, ее надо увозить отсюда, в такой суете душу не спасешь!»
(Наталия Соколова, Под кровом Всевышнего)
И не то плохо, что няня не выдержав, ушла. Дети – это не ее ответственность, в конце концов. Но одновременно призывать людей рожать и просить с маленькими детьми в храм не ходить, дабы не мешать высокодуховным практикам – это… нехорошо, в общем. Тем более что молодые родители – одна из немногих категорий общества, которые сегодня достаточно активно воцерковляются, и предложить им отрожать и прийти лет через 10… странно как-то.
