Писать о посте вообще-то боязно — во-первых, о нем столько уже всего написано, что неизбежно повторишь общие места. Во-вторых, похвастаться мне особо нечем — постник я так себе, хотя за семнадцать лет воцерковленной жизни можно было бы достигнуть большего. Но, возможно, читателю интересен опыт не только подвижников, но и аутсайдеров. Как известно, учиться лучше на чужих ошибках.
Лучше всего я постился в начале 90-х, когда моя церковная жизнь только начиналась. Известное дело — неофитский жар, стремление сразу запрыгнуть на верхнюю ступеньку лестницы… Разумеется, концентрация на пищевой стороне поста — прочие-то вещи трудноописуемы, а тут четкая конкретика: что можно, чего нельзя. Духовник, правда, остудил мой порыв словами: «Для Вас, Виталий, главный принцип постного питания — не создавать лишние проблемы своим близким». Смешно вспомнить, а я ведь тогда всерьез ломал голову над вопросом — можно ли есть макароны, если на этикетке написано, что в состав входит яичный порошок. Спросив духовника, выслушал про оцеживание комара и глотание верблюда.
И тем не менее, несмотря на всю тогдашнюю мою, мягко скажем, неопытность, это действительно был Пост. Не потому, что я чего-то не ел, чего-то не смотрел, куда-то не ходил — а потому, что внимание мое было направлено на состояние собственной души. Я всматривался в себя — и увиденное мне сильно не нравилось, я бежал на исповедь как бежишь с острой болью к стоматологу.
Но шли годы — и неофитский пыл незаметно охлаждался. Я многое узнал о посте, прочитал умные, глубокие книги, я уже больше не боялся этикеток про яичный порошок, моя мама перестала уже называть пост «голодовкой» — однако что-то ушло. Я привык поститься. Дело-то, в общем, несложное. Чего-то не есть, чего-то не пить, от каких-то развлечений воздерживаться, больше молиться, чаще бывать в храме, чаще причащаться. Это можно делать и на автомате, даже особой силы воли тут не нужно — если, конечно, не изводить себя по всей строгости Устава (что от мирян и не требуется). И в чем же польза такого автоматизма?
А ведь этот автоматизм присущ очень многим воцерковленным людям. По сути, пост мало что меняет в их жизни. Ну, с питанием понятно. А еще? По воскресеньям в храм они и вне поста ходили, причащались раз в две-три недели — стали причащаться еженедельно (огромная разница, да!). И раньше почти не смотрели телевизор — ну так совсем смотреть перестали. Да, еще в гости не ходить к малоцерковным друзьям, дабы не искушаться котлетами. Творить добрые дела? Так если у кого это вошло в систему, то время поста здесь мало чем отличается от любого другого времени, а если человек делает добро только в пост — возникают большие сомнения в качестве его добра.
Вот потому-то в православной блогосфере многие задаются вопросом: а зачем постимся-то? Все мы грамотные, о смысле поста можем при необходимости целую лекцию прочитать неверующим, но вот если честно — нас, воцерковленных, пост действительно так уж приближает к Богу? До поры до времени люди такие вопросы держат в себе, считают неприличными — но рано или поздно то, о чем думается в глубине души, изливается наружу. Естественно, тут же завязываются жаркие споры — подчас бессмысленные и беспощадные (например, постная ли еда креветки с кальмарами, можно ли красить в пост ногти, чему равны разрешенные в субботу и воскресенье «две чаши вина») — но куда бы ни уклонялась полемика, исходный вопрос все равно остается, все равно обращен к каждому из нас. Что для нас пост? Изменение внешнего уклада жизни — или «работа над ошибками» в собственной душе?
Впрочем, иногда от этого вопроса пытаются отмахнуться самым простым образом — сводя всё к церковной дисциплине. Мол, если ты член Церкви, то обязан подчиняться правилам, без рассуждения. Занятно, что точно такую же аргументацию я слышал от правоверных иудеев по поводу кашрута — логику искать незачем, раз написано, значит, надо исполнять, а кто сомневается — тот маловер. В таком подходе, конечно, есть своя правда (церковная дисциплина не просто так существует, людям только позволь поступать «от ветра головы своея» — и всё развалится), но есть и явная ложь. Заключается ложь в том, что бездумное исполнение правил приводит к их бездуховному исполнению. А смысл исполнять, если в итоге человек превращается в робота? Мы же прекрасно понимаем, что суть аскетики не во внешних ограничениях, а в воссоздании своей испорченной грехом души, и все ограничения — это не более чем инструменты. Сами по себе ценности не имеют.
Вот потому-то каждому из нас необходимо всерьез и честно осмыслить, зачем мы подчиняемся церковному Уставу, зачем постимся телесно, зачем ограничиваем себя в том-то и в том-то. Такая вот умственная работа, на мой взгляд — необходимая подготовка к посту.
Для себя я ответ знаю — и ответ этот очень простой. Лет пятнадцать назад мне довелось общаться с одним доброжелательным атеистом. «Ну ладно, — недоумевал тот. — Могу понять, что ты уверовал в Бога, решил спасать душу и так далее. Но колбаса-то Богу чем помешала? Поститься-то тебе зачем?». Я тогда ему ответил: «Для доказательства серьезности намерений». И гораздо позднее понял, что ведь и в самом деле.
Я уверовал в Бога. Что это означает? Что я пребываю в непрестанном Богообщении, созерцаю нетварный свет и ощущаю потоки благодати? Разумеется, нет. Вера моя слаба и воля слаба. Но я хочу верить сильнее? Хочу. Понимаю, что слабо люблю Бога? Понимаю. Хочу любить сильнее? Да. При этом прекрасно понимаю, что любовь растет, только проявляясь в чем-то. Пока это всё в области смутных ощущений и мыслей — любви, по сути, еще нет. Ей необходимо воплотиться в чем-то внешнем. В каких-то делах, требующих напряжения воли. Пускай это будет временный отказ от колбасы. Это ведь не Богу нужно, а мне самому. Если я колбасу в пост съем, Бог меня меньше любить не станет. А я его? Если я не готов ради Него хоть в чем-то себя ограничить — то нужен ли Он мне?
В духовной литературе мне, впрочем, приходилось читать, что отказ от мясной и молочной пищи сам по себе душеполезен, что без мяса легче идет молитва, меньше одолевают греховные помыслы, и так далее. Ну, не знаю. Может, это и верно на высоких ступенях аскетики, но мне до таких высот как до луны и лично для себя я никакой корреляции не замечал. Однако мне достаточно и того, что я себя ограничиваю ради Него. Не из-за боязни, что кто-то из православных на меня косо посмотрит, не механически повинуясь церковной дисциплине — а затем, чтобы не Ему, а самому себе доказать: моя вера не пустышка, не игра ума, а направление моей жизни.
Возможно, кому-то такое доказательство покажется детским, наивным. Все равно как в третьем классе ради девочки Маши на одной ножке от школы до дома проскакать. Но для меня это серьезно. То, что требует напряжения воли — всегда серьезно. Церковные же правила касательно поста я воспринимаю не как «приказ по армии», а как полезный инструмент. Лично мне полезный, а другие пусть сами решают.
И еще одна аналогия, возникшая у меня в первый год после воцерковления (я тогда летом много на велосипеде катался). Духовная жизнь — она ведь никогда не бывает равномерной. Она как шоссе, которое то под горку, то в горку. Если время от времени не начинать интенсивно крутить педали — сперва замедлишься, а потом и вовсе упадешь. Вот пост — это и есть движение в гору, а значит, приходится стараться.
