По коридору хирургического отделения идет мужчина. Из его дырявой плетеной авоськи торчит бутылка портвейна и рыбьи хвосты. Увидев хирурга, мужчина протягивает ему авоську:
— Доктор, я живой! Это вам.
Хирург Безменов помнит этого пациента. Полгода назад его привезли в Сузунскую районную больницу с огнестрельным ранением — городской парень приехал в гости к деревенским родственникам, напился и, подначиваемый пьяной компанией, пытался стрелять в себя. Метил в сердце, но пуля прошла наискосок. Ранил стенку желудка, селезенку, подрубил шесть ребер, задел легкое. Дробь вышла около лопатки.
Юрий Безменов, тогда еще молодой врач, провел сложную операцию, решения принимал на ходу. Пришлось отрезать нижнюю долю легкого. Когда добрался до селезенки, вспомнил слова главного хирурга области Евгения Благитко: «При травме селезенки ее убрать может и дурак». Сосуды сохранились, удалять орган не стал, ушив его. Сделал разрез по ходу раневого канала, увидел осколки ребер и обрывки мышц. Удалил поврежденные ткани.
Юрий Безменов
Пора было закрывать раневой дефект, но получилась широкая открытая дорожка. Стягивать кожу нельзя из-за поврежденной ткани грудной клетки. Взял со спины широкую мышцу, выделил из нее длинный фрагмент и уложил в дорожку. Зафиксировал, зашил.
Позже он вспоминал эту операцию уже с точки зрения опытного хирурга. Понимал, что, пытаясь спасти парня, интуитивно находил нестандартные решения. Заведующий санавиацией, выслушав отчет молодого хирурга, отреагировал:
— Ну, ты наворотил! Ладно, потом позвонишь, на поминки стол ему накроем.
Парень выжил. Выписываясь, получил строгий наказ от хирурга: полгода не пить. И вот появился в больнице. Приехал поблагодарить врача. Так и стоял с протянутой авоськой.
— Хирурги только чистый спирт пьют, — шутя, отказался Безменов от подарка.
— Тогда за твое здоровье выпью, — пообещал бывший пациент.
— Ты лучше за свое — не пей, — посоветовал хирург.
На первой операции идет слом эмоций
Первую операцию на практике после третьего курса хирург запомнил на всю жизнь. В новосибирскую больницу №34 привезли мальчика с аппендицитом. Телков Евгений Николаевич предложил Юрию Безменову оперировать. Практикант удивился: «А можно?» Хирург тоже встал за операционный стол — помогать.
Червеобразный отросток предстояло удалять под местной анестезией. Перед первым уколом Юрий Владимирович почувствовал, что сейчас он начнет причинять боль человеку. Пересилил себя, вколол обезболивающее. Дали скальпель. Вспоминая собственные порезы, подумал: «Сейчас разрежу, и будет больно».
— Помню эти ощущения. От самой первой операции зависит дальнейшая работа — в этот момент идет слом эмоций, — говорит хирург.
В первый раз Безменов открыл живот, из него излилась воспалительная жидкость, и отросток сам выскочил вверх. Оставалось немного подтянуть и отрезать. Опытный хирург Евгений Телков заулыбался: «Новичкам везет».
— Самая долгая аппендэктомия у меня была больше четырех часов: отросток длиной почти 18 сантиметров уходил за кишку вверх и был ассимилирован в двенадцатиперстную, — вспоминает Безменов.
В ординатуре гинеколог, работающая врачом первый год, решила самостоятельно оперировать пациентку, но попросила Юрия Владимировича разрезать живот.
— Я ее понимал, — говорит он. — Сделать первый разрез сложно, это как на войне убить человека.
Вместо крови переливали родниковую воду
В 1982 году после окончания Новосибирского медицинского института Юрий Безменов мог хорошо устроиться в областном центре: звали работать в три больницы. Но, познакомившись с Михаилом Чегодаевым — опытным врачом и на редкость интересным человеком, хирург уехал в Сузун, в центральную районную больницу. Там Безменов неспешно осматривал пациентов, по примеру старшего хирурга, учился лечить не болезнь, а человека.
Его наставник прошел войну, имел непростой фронтовой опыт. Как-то в горах вместе с воинской частью попал в окружение. Врачи, не имея запаса крови для раненых, переливали им кипяченую родниковую воду с солью.
— Вода на какое-то время давала объем и помогала работать сердцу, — объясняет Юрий Владимирович.
Однажды Михаил Кузьмич три дня жил в цыганском таборе, расположившемся недалеко от райцентра. Врач вскрыл цыганке мастит, и барон его не отпускал, пока женщине не стало легче.
Перед первой самостоятельной операцией Михаил Кузьмич дал Безменову лист бумаги и карандаш, велел нарисовать анатомию органа и объяснить свои действия. Во время операции стоял за спиной, смотрел, поправлял. Он так и остался главным учителем для Юрия Владимировича.
Оперировали при свете фонариков
Сложных случаев в сельской практике Юрия Владимировича было много. Однажды привезли ребенка с черепно-мозговой травмой. Мальчик нашел шурфовый детонатор на взрывных работах и замкнул батарейку — подсмотрел за бабушкой в деревне, как она ходила вечером во двор, подсвечивая себе лампочкой на батарейке и замыкая провода. Раздался взрыв.
Ждать помощи от области времени не было. Городские хирурги добрались бы на санавиации не раньше, чем часа через два. Состояние ребенка тяжелое, ситуация критическая. Врачи решили срочно оперировать, не дожидаясь помощи.
Положение осложнил перебой с электроэнергией — в больнице отключили свет. До конца операции медсестры светили хирургу несколькими фонариками с механической зарядкой типа «жучок». Несколько часов женщины нажимали ручку встроенной динамо-машины, преобразующей их усилия в электрическую энергию. Ребенку помогли, он поправился.
Еще один мальчишка получил серьезную травму на пожаре. На голову с высоты упала телевизионная антенна. У ребенка был вдавленный перелом черепа. Операцию тоже сделали в районной больнице, и тоже удачно — пациент выздоровел.
Увидев в фильме «Дни хирурга Мишкина» эпизод, в котором герои по очереди вручную качали кислород послеоперационному больному мешком Амбу, Юрий Владимирович улыбался. Не думал, что ему придется пережить подобную ситуацию в жизни. Но это произошло.
В Сузуне у водителя машины скорой помощи сын попал в аварию, получил черепно-мозговую травму, перенес трепанацию.
После операции сгорел аппарат ИВЛ, пока получали новый, хирурги и анестезиологи три дня вручную качали кислород, сменяя друг друга.
В Сузунской районной больнице хирурги по двое-трое суток не выходили из больницы после больших операций.
— Можно было бы уйти домой. До больницы всего 10 минут, если что-то случится, обязательно вызовут, — вспоминает Юрий Владимирович. — Но внутри было ощущение: «А вдруг…» И пока состояние больного не стабилизировалось, мы с Александром Синицей были рядом.
Когда молодой врач работал в Сузуне, главным хирургом области был Евгений Благитко. Он регулярно проводил дни хирурга. Раз в месяц врачи собирались вместе, делились опытом, разбирали сложные случаи. Кого-то хвалили, кого-то ругали.
— Мы тогда к критике прислушивались, но после проработки озлобленности не чувствовали. С одной стороны, испытываешь досаду на себя: как же это я маху дал? С другой стороны — стыд. Такая критика — благо. Это к вопросу, как нужно реагировать на критику — люби людей, которые тебя критикуют. Сейчас часто другое отношение: выслушал, смахнул с себя и забыл, — говорит Юрий Владимирович.
Пациенты могут позвонить и в полночь
В Сузуне Юрий Владимирович проработал 16 лет. Когда старшие сыновья подросли, семья решила перебраться в Новосибирск — детям пора было получать профессиональное образование.
Уже 25 лет хирург работает в областной больнице, но Сузун вспоминает до сих пор. Теплее звучит его голос, когда он говорит о нем. Но уверяет, что пока останется в Новосибирске:
— Младший сын Миша в этом году только в первый класс пойдет, так что мне здесь еще долго работать.
Новосибирская областная больница
Жители Сузунского района тоже запомнили хирурга и считают доктора своим земляком. Частенько обращаются за помощью. Могут позвонить и в полночь.
— В райцентре определенного времени для обращения к врачу не было. Там живут по принципу: мне плохо, ты — врач, значит, должен помочь, — объясняет хирург.
Бывшая пациентка хирурга Галина Маношкина рассказала, как ее подруга серьезно повредила ногу. Юрия Владимировича попросили о помощи. Он сам приехал в Сузун, осмотрел травму и увез женщину в Новосибирск. Это не единственный раз, когда хирург тратил личное время на консультации: местные врачи вызывают его в райцентр посоветоваться в сложных случаях.
Хирург — машина без эмоций
На операции хирург спокоен и собран. Ни жалости, ни других эмоций. Все это отвлекает.
— Хирург — боец, который выполняет задачу. Машина без эмоций. Есть такая поговорка: если хирург теряет голову, пациент теряет жизнь, — говорит Юрий Владимирович и вспоминает операцию по ампутированию бедра пациентке из-за гангрены.
Зажим с бедренной артерии упал, из нее фонтаном хлынула кровь.
Если хирург растеряется или потратит время на эмоции, человек истечет кровью буквально за три минуты.
Безменов остановил кровотечение, схватив ближайший зажим. Потом аккуратно выделил артерию и зашил культю.
— Во время операции никаких эмоций нет. Эмоции нахлынут позже, — говорит он.
В операционной хирург редко повышает голос. Хотя признается, что сдержанность пришла с опытом. В начале профессионального пути мог прикрикнуть на медсестру, если подала не тот инструмент.
— Молодой был. Хотел показать себя. Сейчас практически не кричу. Изредка бывает ситуация: у самого ёкнуло, кому-то надо передать импульс, — говорит он.
Не лечим, а оказываем услуги
— Сейчас трудные пациенты встречаются через одного. Каждый врач с этим сталкивается, — рассказывает Юрий Владимирович.
Недавно в хирургическое отделение поступила медсестра. Ее обследовали, выяснили причины заболевания, сделали все необходимое. А она пожаловалась начальству на невнимание врачей. Хирурги, которые ею занимались, были возмущены. Безменов успокаивал: «Простите вы ей, отпустите, каждому воздастся».
— Пациенты разные: кто-то с чувством юмора, кто-то — без. Очень тяжело бывает с последними. На кого-то нужно прикрикнуть, чтобы понял, — говорит хирург.
У врачей отношения с трудными пациентами тоже складываются по-разному. Один скажет: «Невозможный». Второй: «Ну, есть некоторые тяжелые моменты». Третий возразит: «Что вам не нравится?»
— У нас в отделении лежит 40-летний пациент. Этот возраст — самый расцвет для мужчины, — рассказывает Юрий Владимирович. — А он пропил свое здоровье: цирроз печени, гепатит, кровотечение было, желчный пузырь больной. Слышал от коллеги, что с ним невозможно разговаривать. Близко с этим пациентом соприкоснулся во время несложной операции — нужно было вывести скопившуюся жидкость из живота. Обрабатываю живот, попутно расспрашиваю. Мужчина мне откровенно рассказал, что находился в запое с февраля. Он пытался обвинить: мол, я в больницу на своих пришел, а сейчас ходить не могу. Я ему ответил: «Хочешь сказать, что за несколько дней в больнице тебя довели до такого состояния, к которому ты шел годами?» Он со мной согласился. И ничего такого я в нем не увидел. Ну, болеет человек. Ему 43 года, а он немощный, как старик.
Хирург вспоминает, как врач-педагог в медицинском институте наставляла студентов: на составление анамнеза и беседу с больным нужно потратить не меньше 40–60 минут:
— Если человек втягивает тебя в беседу, нужно пойти ему навстречу. Во время разговора можно сориентироваться, что в мыслях у пациента. Из-за чего, как правило, обижаются больные? Врач их не дослушивает.
По мнению Юрия Владимировича, сегодняшние российские студенты-медики умеют выслушивать пациентов. Но время приема ограничено.
— Тенденция в обществе сейчас такая: мы не учим и не лечим. Мы оказываем услуги. Учителя и ученики с родителями оказались по разные стороны баррикад. Врачи и пациенты — тоже. Работать становится все тяжелее. Врачей завалили бумажной работой.
Знаковые книги о профессии для хирурга — трилогия Юрия Германа про врача Устименко: «Дело, которому ты служишь», «Дорогой мой человек» и «Я отвечаю за все». Пример отношения врача к людям, к профессии.
— Сейчас нет единого стереотипа врача, — сожалеет он.
Себя примером Юрий Владимирович не считает. В студенческие годы тетя, работающая операционной сестрой, останавливала: «Что ты лезешь в операционную? Перегоришь раньше времени». Сегодня врач признается: не всегда есть желание оперировать, лишний раз проведать больного после операции. Конечно, он все равно оперирует и все равно проверяет.
«Делай как себе»
Смерть пациентов сопровождает работу хирурга, от этого никуда не денешься. Юрия Владимировича больше всего печалит, когда человек гибнет по независящим от врача причинам. Например, тромб отрывается.
К конечности собственной жизни Юрий Владимирович относится спокойно. Возможно, помогает вера.
Вместе с другими врачами и священниками он два года подряд летом плавал на корабле «Святой апостол Андрей Первозванный» по отдаленным деревням Новосибирской области, жители которых по несколько лет не могут выбраться в церковь, в больницу. В экспедиции впервые в жизни исповедался. Задумался о вечности.
Корабль-церковь «Святой апостол Андрей Первозванный»
Не всегда получается жить по заповедям, но верный ориентир уже есть. Родители в детстве тоже учили житейской мудрости. Мама — заслуженный учитель СССР — повторяла: «Живи, работай. Делай как себе. Относись к другим так, как хотел бы, чтобы относились к тебе». Отец до 70 лет работал начальником производства на авиационном заводе имени Чкалова, награжден двумя орденами — учил примером: своим отношением к работе, близким.
— Родители должны отпустить своих взрослых детей, не контролировать их, — подчеркивает Юрий Владимирович. — Со старшими сыновьями по две-три недели не созваниваемся. Не звонят — значит, у них все в порядке. Понадобится моя помощь — объявятся.
Два старших сына Безменова давно живут самостоятельно. Третий, семилетний Миша, еще ходит в детский сад. Мальчик интересуется животным миром.
Работает без выходных
После работы Юрию Безменову трудно переключиться. Физически из больницы уходит, а мысли остаются в ее стенах.
В последнее время нагрузка у врачей увеличилась. Раньше в хирургическом отделении был один экстренный день, в который принимали больных по скорой помощи и проводили срочные операции. Теперь больницу №11 перепрофилировали под инфекционный госпиталь для зараженных коронавирусом. В областную везут экстренных пациентов со всего левобережья четыре дня в неделю. Но статуса скорой помощи, благодаря которому врачи получают надбавку к зарплате, у областной больницы нет.
Несколько отделений в областной больнице выделили для больных с пневмониями. Инфицированных коронавирусом, выявленных из их числа, переводят в специальное отделение, в котором есть желтая и красная зоны. Возможность заразиться COVID-19 не останавливает Юрия Владимировича:
— На все воля Божья, моя судьба мимо меня не пройдет.
Зарплата хирурга высшей категории с 40-летним стажем со всеми надбавками на треть не дотягивает до оплаты, обещанной врачам дорожной картой президентского Указа № 597. Выплачивая ипотечный кредит, Юрий Владимирович дополнительно берет дежурства в военном госпитале. Работает почти без выходных.
— У хирургов тяжелый труд. К практической медицине незаслуженно плохое отношение, и если, при всех этих тяготах, врачи не бросают профессию — это настоящие хирурги, — считает он.
