Кто предложил новое место служения, с каким настроением покидал Барнаульскую епархию, о первых впечатлениях и о ближайших планах на территории Елецкой и Лебедянской епархии порталу LipetskMedia рассказал епископ Максим (Дмитриев).
— Владыка, решением Священного Синода от 29 мая 2013 года Вы назначены Преосвященным Елецким и Лебедянским. Стало ли данное постановление для Вас неожиданным? Или оно заранее обговаривалось с Вами?
— То, что мне предстоит служить уже не в Сибири, а в Центральной части России, не обсуждалось, мне просто сообщили, что «Владыка, Вас ждет хорошая епархия». Это слова Святейшего Патриарха Кирилла, они были сказаны с любовью, с поддержкой. То есть, именно Святейший, владея информацией развития Барнаульской епархии, предложил мне возглавить другую епархию. И я, как подобает, ответил: «Ваше Святейшество, как благословите». Хотя, не скрою, от грядущих перемен было очень волнительно. Я же не знал, в какую конкретно епархию меня отправят.
— 9 июня Вы служили уже в качестве епископа Елецкого и Лебедянского в Покровском храме Барнаула, где по информации одной из местных газет признались, что в свое время «обещали себе не сродняться» с тем краем, но пришлось… Что было самым сложным при расставании с прежним местом служения?
— Нужно понимать, что монах – епископ, он «полагает душу за овцы своя». И он заботится о пасомых в том месте, в которое его поставили. Для меня родными стали и семинария, и регентская школа, и духовенство, и прихожане, но особенно детский дом – 36 сирот. С детьми, среди которых было немало психологически травмированных, сложились доверительные отношения. Но одно дело говорить красивые слова и проповеди, а другое дело – реальные дела. Поэтому заботился о ребятах, им шили одежду на заказ, привозили подарки. Очень много времени уделяли Воскресным школам, каждая из них имела свой коллектив, проводили фестиваль «Юные голоса Алтая». В нем участвовало до 80 детских коллективов. Среди конкурсантов — хоры музыкальных и Воскресных школ. Несмотря на то, что одни были профессионалами, а другие любителями, и те и другие коллективы исполняли Богослужебные песнопения. И 4 ноября на День примирения и согласия, он же – праздник иконы Казанской Божией Матери, все коллективы пели на Божественной Литургии. Причем без участия взрослых.
— Расскажите, пожалуйста, что осталось в памяти о служении в Барнаульской епархии.
— Барнаульская епархии — большие расстояния. Для того, чтобы добраться до некоторых приходов, приходилось преодолевать расстояния более тысячи километров. Епархия граничила с Казахстаном, Китаем и Монголией. А какая там девственная природа!.. В памяти останется, как на Алтае встречают архиереев: под ноги стелили цветы, одежду. А при встрече вручали шапку из меха пушных зверей. Показывал как-то Святейшему Патриарху свою фотографию, где я стою в панагии и в этом алтайском головном уборе, спросил: «Можно ли мне так делать?» На что Святейший ответил: «Нужно, ведь они как дети. Алтайцы очень особый и в то же время простой народ».
— На каком транспорте передвигались?
— В самые отдалённые приходы — на вертолёте. В села, которые друг от друга лежат на огромном расстоянии и не могут похвастаться качественными дорогами, на джипе-внедорожнике. Случалось, что сталкивался с людской завистью. Бывало, сидишь на переднем сиденье, просматриваешь и подписываешь разные бумаги, а тут автомобиль останавливается на светофоре и из соседних машин люди начинают показывать пальцем – их стереотип про «попов в мерседесах» срабатывал на сто процентов. А ведь автомобиль появился у меня лишь только благодаря московскому благотворительному фонду святителя Николая Чудотворца.
— Большую часть жизни Вы провели вне пределов Центральной России. Каким было первое впечатление от Ельца?
— Мне удалось послужить в Вознесенском кафедральном соборе Ельца и в Знаменском женском монастыре. По моим подсчетам на этих Богослужениях присутствовало более двух тысяч человек. По первым ощущениям Черноземье отличается от Зауралья громадным количеством православных храмов. Например, Барнаульской епархии нужно 160 священников и это число лишь немного снизит востребованность в кадрах. В городах очень мало церквей, в некоторых районах их нет вовсе. Там предстоит очень кропотливая работа. Каждый выпускник духовной семинарии в этих местах на вес золота…
Люди в Алтайском крае с непростыми судьбами, там немало переселенцев, потомков ссыльных. А тут общение с людьми проще. Не думаю, что обманываюсь, и это не эйфория от первоначальных впечатлений. Все-таки верой не играют, здесь люди более открытые, лица другие, здесь сохранились православные традиции. Одним из первых моих впечатлений о Ельце стал совсем иной, более спокойный жизненный ритм. На первых Богослужениях здесь мне казалось, что службы идут слишком медленно…
Знаете, на новом для себя месте я согрет добрыми словами и вниманием. Случились поистине удивительные встречи. Недавно отправился в Данков, к одному пожилому человеку. У него очень непростая судьба, он сидел в тюрьмах при советской власти. Его зовут Николай Сергеевич Денисов. Его покойная супруга Екатерина тоже отбывала в лагерях за православную веру. Они принадлежали к катакомбной Церкви, а со временем вошли в лоно Русской Православной Церкви Московского Патриархата. С их сыном я учился в Московской семинарии и Духовной академии. С тех пор дружим. Приехав к его родне, был поражен ее многочисленностью. За столом собралось порядка 25 человек. И вот я показал им видео с наших совместных Богослужений и видео с выступлениями хора. И что удивительно, Николай Сергеевич запел! Он повторял за хором Пасхальные песнопения. В свои 90 лет он пел, вспоминая молодость, по его щекам текли слезы. Вот такие моменты общения с народом очень дороги для меня.
— На территории Алтайской епархии Вы активно выступали за изучение в школах курса «Основы православной культуры». Какие реальные шаги в продвижении «Основ» будут предприняты в новой епархии?
— Ситуация с ОПК за Уралом непростая. В большинстве населенных пунктов священнослужители не имели доступа к общению с родителями учеников. Лишь немногие школы открывали двери. При этом официально власти не чинили нам препятствий. Но бывало в кулуарах нам сообщали, мол, не спешите…
— …это связано с господствовавшим еще повсеместно атеизмом или сектантство так сильно укоренилось?
— Многое связано с экономикой. Липецкая область является в этом плане развитым регионом, чего не скажешь об Алтайском крае. К тому же не хватает священнослужителей и храмов. В 2002 году на 300 тысяч населения Бийска, являющимся вторым по численности населения городу епархии было всего две церкви, а сектантских центров — восемнадцать. Мы не могли получить ни одного участка под строительство храма. В разное время удалось зарегистрировать 40 приходов, но участки под них мы так и не получили. Вот и получается, что там семя Евангельское еще не дало свои всходы, в отличие от Липецкой и Елецкой земли.
— Экс-губернатор Алтайского края Михаил Евдокимов, трагически погибший в автокатастрофе в 2005 году, называл себя православным человеком, помогал восстанавливать церкви. Действительно ли это было так? И каков он был в общении?
— Это был православный человек, Царствие ему Небесное. Настоящий русский человек, открытый, добрый, сострадательный. И уязвимый, как все творческие люди. На мой взгляд, он не имел опыта администрирования и управления. Мы с ним много общались, не раз я служил панихиды на могилах его родителей. Помогать храмам начал еще до избрания губернатором. Богоявленский храм в селе Соколово был построен силами Евдокимова и его родственников. Я освящал там колокола.
— Во многих проповедях, публичных выступлениях Вы говорили, что для Вас семья – это святое. Вы родились в многодетной семье, удается ли общаться с родными?
— Действительно, мои родители — Михаил Леонтьевич и Александра Дмитриевна, это достойнейшие люди, они вырастили нас, одиннадцать детей. Каждый из нас посещал храм еще до рождения, находясь в материнской утробе. У нас было множество икон, несколько лампад, за чистотой которых всегда ревностно следил мой отец. Он – фронтовик, испытавший голод, прошедший через тюрьмы. 15 лет поминали его об упокоении. А он вернулся живым. Потом, когда мы уже были взрослыми, отца вызвали в какой-то отдел и молодая девушка – секретарь, извинившись, сказала ему: «В Вашем деле были допущены ошибки. Теперь Вы реабилитированы. Вот возьмите бумагу и распишитесь». После этих слов отцу стало плохо с сердцем. А наша мама была терпеливой, любвеобильной, труженицей. Родители создали в доме и «семинарию» и «академию», поскольку было множество книг. Они остались от дедушки – Леонтия Петровича, который пережил обе мировые войны, служил в армии еще при царе.
— Дедушка был священником?
— Да нет, просто грамотным человеком, читал Псалтирь по усопшим. В нашем роду не было священнослужителей. Папа – шахтер, мама – домохозяйка. Мы вели активный образ жизни — занимались спортом, учились в музыкальной школе, занимались собаководством, фотографией. В первые годы учебы в семинарии мне было не так уютно, как дома. Конечно, есть дефицит общения с близкими людьми. Многие из моих братьев стали священнослужителями и служат в разных регионах России. Но мы стараемся поддерживать общение по телефону. Если есть возможность, то стараемся приезжать друг к другу в гости. Нехватка общения компенсируется тем, что мы молимся друг за друга. При жизни родителей мы чаще встречались. Бывало, что они навещали всех нас поочередно с ранней весны до поздней осени.
— Предположим, что советская власть не сильно приветствовала воцерковление многодетной семьи Дмитриевых.
— Было три суда, нас, детей, хотели забрать. Процессы показывали по телевидению. Мама с папой сидели на скамье подсудимых, их обвиняли в том, что мы, дети, ходили в храм; а также в том, что отец учил нас церковным наукам. А мы уже книги зарыли, иконы спрятали, ждали, что нас заберут в интернат. Отчасти это было похоже на ювенальную юстицию. Но озлобления у нас не было. В Караганде, где мы жили, был всего один храм. Однако народу на Богослужении было так много, что священник во время каждения, еле протискивался через людей. За одно воскресенье могло повенчаться до 50 пар, крещение принимали до 200 человек. Многие из живших в Караганде являлись ссыльными, среди них были представители интеллигенции, посещали храм. В то время там служил старец Севастиан Карагандинский, выходец из Оптиной Пустыни, а в Караганде отбывал срок. Выйдя из тюрьмы, остался в Казахстане. К нему тянулись образованные люди, представители духовного сословия. Они приезжали туда и оставались там жить, становились духовными чадами старца. Благодаря его молитвам мы выжили как семья. Кстати, Алма-Атинский митрополит предлагал отцу рукоположиться во священника. Но женатый священник, это не монах, у него есть многочисленная семья. Мой отец терзался сомнениями и отправился к матушке Агнии, известной в те времена в Казахстане. И он, шахтер, ветеран войны, опустился перед ней на колени и попросил у матушки совета. Она задумалась и как будто заснула, закрыв глаза, а потом вдруг резко их открыла: «Упаси Бог! Откажись!» Я думаю, что прими он тогда сан, то мы, его дети, оказались бы потеряны для Церкви. У него попросту не хватило бы времени управлять такой многочисленной семьей.
— Владыка, нам стало известно, что на территории епархии планируют создать первый в истории РПЦ детский многофункциональный православный Центр? Намерены ли Вы поддерживать инициативу протоиерея Василия Романова?
— Сам Господь сказал: «Не препятствуйте детям приходить ко Мне, таковых бо есть Царствие Божие». Господь, когда у Него спрашивали о том, кто будет первым в Царствии Небесном взял из толпы ребенка, показал его и сказал: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном». У детей чистая вера, без лукавства. Если мы хотим добиться от детей добродетелей в будущем, то мы должны их развивать с самого раннего возраста. Ведь наше государство сейчас больно, мало времени прошло с момента развала СССР. Так что Церковь должна не только обеспечивать материальную помощь, но и создавать уютную и домашнюю атмосферу. Я считаю, что эти Центры помогут решить многие семейные проблемы. В данный момент одной из задач Церкви является помощь семьям. Я только «за» такую инициативу отца Василия, буду очень рад, если удастся претворить ее в жизнь.
