До начала Литургии самое оживленное место в приходе Петропавловского храма — большая трапезная. У окна в углу перед фортепиано распевается народный хор, в противоположном, кухонном уголке на двух электрических плитках в больших кастрюлях закипает вода под суп. Прихожане поодиночке и группами расположились за длинными столами в ожидании службы.
Несколько женщин шинкуют овощи и общаются на жестовом языке. Ножи то мелькают в руках, то откладываются в сторону, и уже мелькают руки, рассказывая, как люди рады встрече друг с другом.
В коридоре молодой человек занял весь стол, предназначенный для написания записок. Вперив неподвижный взгляд в окно: там нестерпимо уныло, «достать чернил и плакать», он держит руку на забытом кем-то ярком детском рюкзачке. И «возит» его «туда-сюда» по столу: громко, монотонно, бесконечно. Но никто не пытается парня прервать, чтобы установить «благочестивую» тишину.
В храме, напротив, довольно тихо, хотя здесь сам настоятель, он же — единственный священник прихода протоиерей Димитрий Симонов, и с полсотни человек. Закончилась индивидуальная исповедь, и батюшка готовит прихожан к общей.
— Называйте свои имена.
В ответ — все тот же «танец» рук.
Несмотря на то, что в коридоре храма висит икона «Исцеление глухонемого», так называть людей из этой общины нельзя. Они не немые, они говорят, только на языке жестов. Общающихся голосом в приходе называют «условно нормальными».
Перед экзаменами подумал — Господь поможет
До седьмого класса сын офицера Дима Симонов, как большинство заставших советское детство мальчишек, мечтал стать то пожарным, то танкистом, то милиционером. Потом ему в руки попала книга Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан». Нелепый, жутко рассеянный и ни на кого не похожий ученый Паганель поразил воображение подростка. Диме захотелось стать биологом, специалистом по эусоциальным, то есть живущим группами, насекомым.
Учеба в химико-биологическом классе, любовь к чтению, склонный к глубокому погружению в выбранную тему ум — все вело к тому, что у муравьев, пчел и термитов появится преданный исследователь. Но к десятому классу юноша увлекся рок-музыкой: «Алиса», «ДДТ», «Наутилус Помпилиус», сам пробовал играть на гитаре — и совсем забросил учебу. Когда подошло время переводных экзаменов, Дмитрий понял, что испытания провалит. Но он знал, куда идти за помощью.
— Меня бабушка, она же крестная, в детстве активно приводила в храм, — вспоминает отец Димитрий. — Дух захватывало от пения, свечей, икон. И накануне экзаменов у меня появилась надежда, что Господь поможет. На фоне каких-то молитв, зная, что есть таинства, я решил узнать, что нужно сделать, чтобы причаститься. Все нормальные ученики готовились к экзамену, а я готовился к первой исповеди! В одиннадцатый класс я пришел совершенно другим человеком. Одноклассники отнеслись к этому с уважением. Были ситуации, когда у кого-то вырывалось крепкое словцо, а потом человек спохватывался: «Извини, при тебе нельзя, ты же верующий». Я это ценил и чувствовал, что при всем богатстве выбора другой альтернативы нет. Помните, такая реклама в 90-е была?
В 90-е годы кто наживал свой первый миллион, кто выживал, а Дмитрий активно воцерковлялся. Подворье Валаамского монастыря, где он впервые исповедовался, было заточено под монашескую общину. Разумеется, 16-летний неофит и сам мечтал стать монахом, но на первых порах искал сверстников-единомышленников. Однажды вместе с друзьями-студентами он пришел в только-только создаваемую общину Петропавловского храма пединститута. Они читали акафисты, расчищали храм и молились сначала в часовенке на первом этаже.
— Мы были очень молодые, очень инициативные. Мечтали восстанавливать церковь, хотели строить общину, — улыбается отец Димитрий. — Было несколько преподавателей и сотрудников университета, которые не давали нам погрузиться в иллюзии. Тогда Церковь была молодежи более интересна. Или мне кажется?
Дмитрий стал сначала старостой, а потом первым алтарником Петропавловского прихода. Здесь же встретил Светлану, студентку музыкального факультета РГПУ, которая пришла петь в хоре и тоже воцерковлялась. Через два года они поженились. В ту пору он уже учился в Богословском институте и служил псаломщиком в церкви Богоявления на Гутуевском острове. А в домовом Петропавловском храме Литургия была примерно раз в месяц, батюшек не хватало. «Вот бы Диму рукоположить, и был бы здесь постоянный священник», — мечтали молодые общинники.
На втором курсе института Диму действительно рукоположили во диаконы. Он не представлял себя без литургической практики и 2000 году вместе с женой принял предложение перейти в приход храма Богоявления. Семь лет он прослужит здесь диаконом и пять — священником. А когда его перевели в Петропавловский храм, да еще и настоятелем, многие из той общины 90-х удивились Промыслу Божьему.
Я больше не боюсь сказать что-то не так
С неслышащими людьми отец Димитрий в 2000-м разминулся буквально на месяц. Он ушел из Петропавловского прихода в сентябре, а в октябре инвалиды по слуху попросили духовного окормления в своем историческом месте — в храме апостолов Петра и Павла при университете имени Герцена.
В 1820 году императрица Мария Федоровна перевела основанное ею училище для глухих детей в здание на Гороховой (официальный адрес храма — Гороховая, 18, но с этой улицы сегодня входа нет). Через год на третьем этаже нынешнего корпуса номер двадцать был устроен домовой храм святого апостола Павла, небесного покровителя супруга Марии Федоровны, Павла I.
В этом году исполняется 200 лет с того момента, как училище для глухих появилось на улице Гороховой. И 20 — нынешней общине неслышащих. По этому поводу общинники собираются осенью в Рим к своим небесным покровителям святым апостолам Петру и Павлу. По крайней мере, мечтают о поездке вместе с настоятелем. Свой отсчет в этой должности протоиерей Димитрий Симонов ведет с лета 2012 года, попутно возглавляя в отделе по церковной благотворительности и социальному служению Санкт-Петербургской епархии координационный центр по работе с глухими, слепоглухими и слабослышащими людьми.
Левую часть Петропавловского храма заполняют ряды скамеек. Напротив — кафедра сурдопереводчика. Между ней и скамейками во время службы не ходят — нельзя заслонять переводчика от глухого человека. Временный иконостас храма максимально открыт. Литургия до «Отче наш» служится при открытых вратах. На это храмы, где окормляются общины инвалидов по слуху, благословил Святейший Патриарх Кирилл.
На стенах Петропавловского храма совсем немного икон: эстетический минимализм помогает неслышащим концентрировать внимание на службе. «Отче наш» не поют, а декламируют. Все вместе. Сурдопереводчики меняют друг друга. Юная Наташа в первых рядах пытается повторять их жесты. Она отстает на долю секунды, но очень старается. Девушка в начале воцерковления.
— Мир всем! — отец Димитрий благословляет прихожан и голосом, и жестом.
— Было страшно становиться настоятелем храма, где окормляются глухие, — признается настоятель. — Страшно передать что-то не так. Но однажды бабушка Нина, одна из наших самых авторитетных прихожанок, ей под 90 лет сейчас, подошла ко мне и сказала: «Это хорошо, что у вас нет бороды, легко читать по губам». Люди с проблемами по слуху оказались очень благодарными. Для них ценно, когда слышащий человек начинает говорить на их языке, и они активно помогают, подсказывают, никогда не смеются над ошибками. Я немного выучил жестовый язык и, главное, больше не боюсь сказать что-то не так.
Мера нашей ответственности — жизнь
Правую часть церковного пространства занимают «условно нормальные». Храм находится на закрытой территории, попасть в него можно только через официальную проходную университета на Казанской улице или транспортный въезд с набережной Мойки (здесь тоже шлагбаум и бдительный охранник). Именно по этой причине в домовой церкви не бывает «захожан».
Свои же сосредоточены на молитве. Иногда кому-то из самых юных раньше положенного срока удается «прорваться» из коридора на середину храма и притянуть внимание. Трудно не улыбнуться годовалой малышке, зажавшей нитку бус в ручке как четки, или девчушке постарше с завязанным на манер слинга платком, из которого торчат две кукольные головки. Но ребенка уводят в оборудованную детскую комнату родители. Все знают, что настоятель призывает к максимально осмысленной вере и осознанному участию в таинствах.
Сегодня в проповеди он говорит такие слова:
— Однажды я был в большом церковном соборе на послушании. Оно заключалось в том, что мне надо было выступать. И как говорили, я сделал это неплохо. Среди клириков собора я увидел батюшку, с которым учился в семинарии. Я посмотрел на него, и он таким неинтересным мне показался, что я вздохнул и подумал: «Эх, требоисполнитель, ничего особенного в Церкви не хочет. А я вот занимаюсь важными делами». Пулей пролетели в голове такие мысли. Мне за них очень стыдно.
Дальше была служба, потом нужно было причащаться. Так как я не служил, то был в рясе. По церковной традиции священник, который не служит, но причащается, надевает епитрахиль, фелонь, но подризника нет и остаются широкие рукава рясы. Я причащался одним из последних и поставил Чашу на престол, не заметив, что под ней оказался рукав рясы. Я потянул бы рукав, и Чаша упала бы… В алтаре в тот день было много священников и диаконов, но только один человек это заметил. Это был тот самый священник, над которым я превознесся! Он и подал мне сигнал. Я поблагодарил его, и мне стало еще стыднее. Хотелось кричать: «Спасибо Тебе, Господи, за то, что этот человек есть, что он священник и сегодня в храме!» Мы не знаем потенциал каждого человека. Мера нашей ответственности — только наша жизнь.
Духовник особых людей
После Литургии глухие и слышащие расходятся по разным помещениям на трапезу. Вкусный суп давно готов. Традицию совместного вкушения пищи в продолжение литургического общения установили еще апостолы. В приходе это — время перехода от живого общения с Богом к живому общению с братом или сестрой во Христе. Тон задает настоятель.
— Давайте поздравляться. Первая у нас Ксюня. Ну что, иди за подарком.
Маленькая девочка в нарядном платье живо вылезает из-за стола и, счастливая, топает за книжкой. Отец Димитрий убежден, что православие — вера образованных людей, поэтому каждому, у кого на неделе были именины или день рождения, вручает книгу. Ксюня будет читать про Бонифация.
Очередь доходит до Софии. Молодая женщина присоединилась к общине недавно.
— Вы заместительный человек, София! В вас всегда узнается учительница, но нет эффекта завуча, — каждая шутка настоятеля вызывает улыбку. — Я рад, что вы ходите на катехизацию, и надеюсь, доходите до конца.
София получает в подарок книгу отца Георгия Чистякова.
У отца Дмитрия самого недавно был день рождения. Его тоже поздравляют. И он тоже радуется — искренне, по-детски.
— Приятного аппетита! — вежливо желает соседям по столу улыбчивый седеющий Костя, 44-летний «ребенок», как он сам представляется.
После того как отец Димитрий наладил коммуникацию с глухими общинниками, он задумался: где найти ближнего, служение которому было бы в духе святых отцов?
— Меня всегда вдохновляли личности святых Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Амвросия Медиоланского, Августина Иппонийского, — объясняет священник. — У них высокое богословие, глубокая молитва не отделялись от служения ближнему. Особенно впечатляет история из жизни Григория Великого (Двоеслова), который остановил Литургию, когда узнал, что на паперти умер бездомный нищий. В нарушение всех канонов он вышел из храма и начал оплакивать этого человека. Когда ему сказали, что нельзя останавливать Литургию, а он был епископом Рима, Григорий ответил: «Как я могу взывать к Богу, когда у меня здесь Христос умирает на паперти!» И вот, когда стали подрастать мои дети, а среди прихожан появилось много молодежи, мы молились, чтобы Господь послал нам служение.
Вскоре настоятель встретил Костю и других «ребят» — так называют людей с ментальными нарушениями. Костя входил в одну из общин «Веры и Света», это движение, объединяющее здоровых и особенных людей, сегодня распространилось по всему миру. У петербургских общин не оказалось духовника, и в октябре 2016-го протоиерей Димитрий Симонов стал им по благословению правящего архиерея.
Раз в месяц для людей с ментальными особенностями служится общая Литургия, на ней обычно регентует супруга отца Димитрия Светлана (она же библиотекарь, делопроизводитель, администратор сайта и соцсетей прихода). Матушка Светлана и две старшие дочери — друзья в одной из общин «Веры и Света», а младший, 9-летний Алеша, цитируя отца Димитрия, «на подходе».
— Ребят с ментальными нарушениями «условно нормальные» на службе с трудом переносят, — рассказывает духовник особенных людей. — Люди с аутизмом или синдромом Дауна могут постоянно ходить, издавать звуки, садиться на пол, бурно реагировать. Для их родителей это постоянный стресс, а в церковной среде нередко их просят выйти из храма. Иногда обидно до слез. Однажды, когда мы были в паломничестве с особыми ребятами и я отвлекся, подошел служитель. Глядя на мальчика с синдромом Дауна, он сказал сопровождающему его другу (хорошо, не родителю): «Наверное, вы пили, раз у вас родился такой ребенок?»
В приходе у отца Димитрия особым людям не отказывают в обладании сложным и красивым внутренним миром. Петропавловские «Вера и Свет» много путешествуют по разным странам, отчего, например, подопечный Костя стал полиглотом. Он любит приветствовать местных на их языке. Правда, однажды на территории Палестины Костя громогласно обратился к местным арабам: «Шалом!» Костин духовник шуткой спас группу от международного конфликта.
Духовная семья, а не милая компания
После трапезы семьи с детьми расходятся по домам. Остаются большинство мужчин и женщины помоложе. Сегодня — общение с настоятелем в форме вопросов и ответов. Он устраивается на высоком табурете, открывает интернет (некоторые пишут в вотсапе) и читает вопрос. История Церкви, Священное Писание, богословие, а также литература, культура — это любимые темы отца Димитрия. Он легко переходит от одной области знаний к другой, расцвечивая речь примерами и шутками.
Въедливей всех за ходом мысли настоятеля следит Алексей, молодой мужчина, пару лет назад перешедший в православие из протестантизма.
— Почему нельзя создать Литургию, такую же краткую и емкую, как «Отче наш»?
— Потому что трудно определиться, Алексей, какой она должна быть. Для вас нужно покороче, но поглубже. Для вашей жены подлиннее, но попроще. Для Ольги (еще одна прихожанка улыбается) покороче и попроще, ей домой пора. Но я считаю, что вариант будничного или походного чина, более краткий, но с сохранением всего самого важного, необходим. Хотя бы для такого «малобюджетного» храма, как наш. Тогда в день памяти какого-то святого мы с женой вдвоем могли бы отслужить (я служу, а она — поет), а кто-то из прихода смог бы присоединиться. Правда, боюсь, небыстро появляются такие чины.
За беседой чуть поодаль от остальных расположился молодой человек, которого и настоятель, и прихожане представляют так: «Кирилл, сын священника». Наверное, чтобы предостеречь от соблазна принимать по одежке. Кирилл, сын священника, в футболке, джинсах и с ирокезом на голове. Он рассказывает, что набирает в приходе первую молитвенную группу, где несколько человек будут собираться, делиться тем, как Бог действует в их жизни, и молиться друг за друга. Заходит дискуссия, создавать ли группы для дружеского общения?
— Вспомним рассказы из Патериков о том, как монахи собирались по двое-трое и делились вопросами духовной жизни, это называлось богомыслием. Это было важно и поэтому вошло в наследие Церкви, — рассказывает отец Димитрий. — Но я общался со своими знакомыми из одной протестантской церкви в Америке. Они с сожалением говорят, что у них очень много дружеского общения: ходят вместе в кино, на рыбалку, разные мероприятия. Ощущается как клуб по интересам. А где же Церковь? Нам нужен такой формат общения, чтобы понимать, что мы духовная семья, а не приятная компания.
Друзья-протестанты и бездомные
Пока прихожане обсуждали вопросы веры, приготовился второй обед. Теперь все в тех же больших кастрюлях — рис с тушёнкой. Это для бездомных. Они у прихода появились примерно в одно время с «ребятами». К социальному движению «Друзья на улице», организованному в середине XX века последователями «Общины святого Эгидия» и распространившемуся по всему миру, Петропавловскому приходу предложили присоединиться некоторые прихожане.
— Кому-то не нравятся наши контакты с христианами других конфессий, — признается отец Димитрий. — Есть стереотип, что такое общение — всегда внутренняя потеря. Я считаю, что дружить — это хорошо, но важно при этом не терять своего лица. Интересно, что к нам, со временем, присоединилась молодежь из одной протестантской церкви.
В назначенный час протестанты появляются в трапезной. Они торжественно вручают отцу Димитрию на день рождения разукрашенные смайликами апельсины, вместе радуются удачному сюрпризу. На столах уже разложены бутерброды с колбасой, петропавловская молодежь наполняет пластиковые стаканчики горячим обедом. Перед выходом отец Димитрий читает, а потом толкует фрагмент из «Послания апостолов» о милосердии. Вместе друзья идут по трем маршрутам: Гостинка — Сенная, от Московского вокзала через «Галерею» к Владимирской площади и к месту ночлега для бездомных недалеко от Александро-Невской лавры. В будни людей улиц кормят социальные службы. «Друзья на улице» — в воскресенье.
Как только дошли до первой остановки, настоятелю в чате прилетают сообщения:
«Сергей спрашивает, не появилась ли обувь 43-го размера? 43-й нарасхват».
«Один бездомный погиб. Заживо сгорел…»
На Пасху и Рождество приход снимает где-нибудь большое помещение и устраивает обед с бездомными, летом организует пикник.
— Идея не в том, чтобы для них устроить праздник, — поясняет отец Димитрий, — а в том, чтобы с ними сесть за один стол, вместе есть, разговаривать и разделить радость праздника. Для многих из них это возвращение в жизнь. Всем заранее даются именные приглашения. Они даже пытаются нарядиться к этому дню. Помню, один бездомный впервые пришел и до последнего момента не верил, что его не будут обижать. Все крутил головой и говорил: «Как в кино!» Это учит помнить, что бездомный — тоже человек. И даже если он сам виноват, что оказался на улице, он достоин милости, потому что Бог так решил.
Трудности перевода
Община неслышащих после трапезы в своем помещении занимается изучением Священного Писания. Люди сидят полукругом и смотрят два видеоперевода фрагмента Евангелия от Марка. Одно видео подготовлено отцом Павлом Афанасьевым, слабослышащим диаконом из Московской области. Другое — Российским библейским обществом. В какой-то момент собравшиеся начинают сильно жестикулировать. Внутри жестового языка есть вариативность, и какой-то жест, видимо, оказался не слишком точным. Тон общению задают: алтарник прихода Александр Миронов — инвалид по слуху, заочно окончивший семинарию, мастер спорта, тренер петербургской команды глухих по волейболу. И Марина Меграбова, преподаватель воскресной школы. Она была среди тех, кто начинал эту общину.
— В коммуникативном плане инвалиды по слуху испытывают больше всего сложностей, — объясняет настоятель. — Чтобы общаться, им нужно постоянно видеть друг друга. Для неслышащих и слабослышащих людей очень важно иметь свое место для общения, поэтому они очень дорожат своей общиной.
Длинный воскресный день прошел, в храме гаснет свет, люди расходятся по домам. А из комнаты, где собираются инвалиды по слуху, раздаются звуки работы строительных инструментов. Александр затеял ремонт.
Все прилегающие к храму помещения официально принадлежат центру духовно-нравственного просвещения «Покровский» — структурному подразделению РГПУ имени Герцена. Отец Димитрий является руководителем центра. В «Покровском» проходят открытые концерты, лекции, встречи, литературные вечера, просмотры и обсуждения кинофильмов вместе с известными спикерами. Недавно смотрели мелодраму Андрея Смирнова «Француз» вместе с профессором СПбДА протоиереем Георгием Митрофановым.
На первом этаже двадцатого корпуса — мастерская Марии Кирилловны Лавровой, заслуженной артистки России, актрисы и режиссера БДТ. Недавно ее ученики вместе с глухими прихожанами снялись в социальных роликах, которые создает другая прихожанка, руководитель и режиссер киностудии «Жираф» Ольга Шульгина. К приходу периодически присоединяется кто-то из студентов или сотрудников университета, начинающий свой путь в Церковь. Словом, здесь постоянное движение, и в то же время настоятель отстаивает право прихода быть особым миром.
— Домовый храм на третьем этаже, в который просто так не попадешь и где существуют общины особенных людей, обречен быть тихой заводью, — размышляет отец Димитрий Симонов. — Главное, что нам необходимо — всегда оставаться общиной, быть Церковью. Быть такими, какими нас хочет видеть Господь. Это очень сложно. Но я счастлив, что служу Богу. И что рядом моя семья.
Фото Станислава Марченко
