В новостях прочел, как Александр Невзоров сказал, что Украинская Церковь «не хочет именоваться русской». И я его понимаю: неверующие люди думают, что они на свете одни. Они мудрее, рассудительнее нас. Мы, верующие, в свою очередь, не сильно заботимся о том, что остальной мир понимает нас по-своему.
Со стороны кажется, что когда человек заполняет документы государственной регистрации чего-либо, то для него это почти священно. На самом деле это не так. Документы, которые регламентируют отношения Церкви и государства — это то, на что верующие обращают внимание меньше всего, к сожалению. Они кажутся формальными, и большинство всегда недооценивает их. Значение этих бумажек начинаешь понимать тогда, когда, как в нашем случае: жили-жили, все было хорошо. И вдруг оказалось, что под ногами не твердая земля, а льдина.
Лед тронулся. Руководство страны, в которой мы живем, решило жестоко расправиться с нами, с Церковью.
Оно, в числе прочего, приняло закон о том, что те люди, которые считают себя Московским Патриархатом, должны отобразить в названии своей организации название Русской Православной Церкви.
Закон вступил в силу, и я с облегчением и надеждой пошел в комитет по делам религий в нашем городе. И потребовал, что, поскольку закон предписывает, то и я хочу отразить в названии своей общины то, что я Московский Патриархат. Но моя радость была недолгой, поскольку начальник этого учреждения сказал мне, что я должен ехать в Москву и получить в Москве печать. Мои возражения, что закон говорит о другом, были проигнорированы.
Ведь это их закон, и они принимали его против нас, против того, чтобы мы могли жить. Умерли. Для того, чтобы нас обворовать.
А это означает, что ситуация изменилась, что я теперь, если даже возьму эту печать в Москве, потеряю право и возможность распоряжаться своим имуществом, имуществом своего прихода. Потеряю свободу и окажусь вместо своего дома, в котором я родился, жил всю жизнь и привык к каждому его уголку, в новом пространстве, которое не заменит мне моего маленького уютного уголка.
Да, я хочу быть вместе, и я – Московский Патриархат. Но те бессовестные обманщики, которые составляли этот гнусный закон — циничные иезуиты, они чудесно просчитали коллизию, которая возникает в этом случае. Украинская Церковь настаивает на том, что она Украинская не потому, что она не русская. А потому, что, отказавшись от этого названия, она становится приживалкой на родной земле.
Но ведь Украина — НАША, пусть и поруганная, но наша. Она не их. Она наша. И не нужно ее никому отдавать.
