Он ведь даже не трогает ребенка
Анна Уткина. Фото: Анна Данилова
Американская драма MAID отличается от всех известных нам фильмов о домашнем насилии. Он был снят по мотивам воспоминаний Стефани Лэнд «Горничная: тяжелый труд, низкая оплата и воля матери к выживанию». Именно это делает его таким реалистичным.
Стоит сразу обозначить причину, по которой история молодой женщины, пытающейся свести концы с концами после побега от токсичного мужа, многим показалась надуманной: героиню не бьют. На ней нет ни единого пореза или синяка, а отец ее ребенка — не запойный пьяница, который валяется на земле и не в силах подняться, чтобы пойти на работу. У него есть некоторые проблемы с контролем агрессии и употреблением алкоголя. Шон работает барменом, посетители угощают его напитками, а он не может им отказать. Иногда он выпивает и после работы, но ведь пиво, а не водку прямо из горла. И, да, может иногда разозлиться, но ведь с кем этого не бывает, правда? Он ведь даже не трогает ребенка и считается замечательным отцом.
Шон кричит на свою жену Алекс за немытые тарелки, а в один прекрасный день запускает в стену кувшин. Алекс выбирает осколки из волос их маленькой дочери Мэдди, которая стала случайным свидетелем происшествия, и решает поставить точку в отношениях с Шоном, сбегает на машине ночью, не имея даже четкого плана, куда им ехать. С этого начинается история.
Сложно было представить, что ее безоговорочно оценят и полюбят те, для кого поговорка «бьет — значит любит» все еще имеет вес.
Мы видим самого Шона просто жертвой обстоятельств, цикла насилия, которое он сам видел в детстве. Похожий опыт переживала, будучи ребенком, и сама Алекс. Герои во многом близки, но опыт детских травм имел для них совершенно разные последствия. Дети алкозависимых людей или тоже начинают пить, или даже смотреть не могут на алкоголь. У них редко возникают со спиртным спокойные отношения. Алекс, которой в детстве приходилось прятаться в кухонном шкафу во время семейных скандалов, не хочет того же для своей дочери, Шон же полностью повторяет историю семьи своих родителей.
«Ненастоящее» насилие
Главная героиня даже не сразу отправляется в приют для жертв домашнего насилия, она говорит социальному работнику, что не хочет занимать место тех, кто пострадал по-настоящему. «Что такое “по-настоящему”?» — уточняет сотрудница соцслужбы.
Можно ли считать «настоящим насилием» полное отсутствие денег на личные нужды? Шон наказывает Алекс отлучением от семейного бюджета за «провинность»: однажды она забыла оплатить счет.
«Настоящим» ли насилием будет запрет учиться и работать? «А кто тогда будет сидеть с ребенком?» — спрашивает Шон, как бы случайно забывая, что у Мэдди есть два родителя.
Насилие ли — настойчивая «забота»? Героиня говорит бывшему мужу, что не нуждается в помощи, но он продолжает стоять на своем: «Ты не будешь решать это одна».
Как насчет ревности? Шон оскорбляет друга Алекс, запрещает им общаться.
И, наконец, крик и швыряние предметов в стену — настоящее ли это насилие, если с точки зрения физических повреждений никто не пострадал?
Да, да и еще раз да, отвечают создатели MAID. Алекс страдает по-настоящему, у нее депрессия и панические атаки, она лежит на диване в пижаме до четырех часов дня, не в силах с него подняться, в определенный момент у нее наступает полная атрофия воли, и она даже не имеет права отказаться сесть за стол из-за плохого самочувствия, потому что это будет невежливо по отношению к гостю Шона, нежеланному, кстати, по ряду причин (обойдемся без лишних спойлеров) для самой Алекс.
Возможно, авторы намеренно сделали акцент не на побоях, а на экономическом и эмоциональном насилии, которые, если не останавливаются, обязательно начинают набирать обороты. Здесь есть и «медовый месяц», стремление агрессора «исправиться» и попытка вернуться, «начать все заново», которая ожидаемо окончится провалом.
У Алекс нет образования, нет работы, почти нет поддержки семьи и друзей. Сказать, что она ушла, гордо хлопнув дверью, и все как-то само устроилось, не получится. Деньги, хороший парень и карьера, как это иногда бывает в фильмах о героических преодолениях, не валятся на героиню прямо с неба. Алекс ждут голод, безденежье, ночевка на паромной станции и в квартире, покрытой плесенью, вместе с трехлетним ребенком, возвращение к Шону, повторение цикла насилия и новая попытка уйти. Возможно, чудес не случалось, потому что это сериал, основанный на реальных событиях.
«Хеппи-энд»
Не все герои MAID имеют ту же внутреннюю силу, что и Алекс, которая борется за будущее маленькой Мэдди и еще сохранила ресурс, чтобы дать отпор. Ее мать, совершившая однажды попытку побега, возвращается в токсичные отношения снова и снова.
Тем не менее, в истории уборщицы, как и в жизни, нет однозначных злодеев и прекрасных принцев. Каждый агрессор, как это обычно и бывает, в целом «неплохой парень», которому просто не повезло с собственным «бэкграундом», и многие из них даже встали на путь исправления. А пострадавшие от насилия женщины могут и сами проявлять эмоциональную холодность, даже быть жестокими по отношению к другим.
В MAID насилие — это не история волка, пожирающего овечку, а именно то, чем она является на самом деле: черная плесень, разъедающая некогда уютную и теплую комнату. Болезнь, которая поражает семью и лечится зачастую исключительно «ампутацией» агрессора. При этом не так важно, чем он «провинился» — оставил супруга без денег и телефона в лесной глуши, кидал в гневе посуду в стены или «действительно бил». Осколки собираются с пола, а синяки заживают, но душевные раны всегда болят по-настоящему и нуждаются в лечении.
MAID доносит очень важную мысль. Мысль, которую иногда приходится повторять снова и снова: тот, кто вас оскорбил, может вас ударить. Тот, кто вас ударил, может вас убить.
Цикл насилия будет повторяться снова и снова, если его не разорвать, а сделать это без помощи извне ни агрессор, ни пострадавший часто не в силах. Зло не всегда получается остановить одним только волевым решением.
Героиня выбирается из ямы, на дне которой оказалась, благодаря не идеально, но все-таки отлаженной системе помощи и специализированным законам. Если их не появится, кувшины будут разбиваться над головой у загнанных в угол женщин постоянно. Снова и снова, пока дело не дойдет до серьезных увечий или убийства. Рано или поздно обществу придется решать, что делать с этой некомфортной информацией.
