Я должна была идти в газовую камеру. Но мне в руки дали виолончель
До начала Второй мировой войны семья Аниты Ласкер-Уоллфиш жила в городе Вроцлаве в Польше. Отец служил адвокатом, мама была скрипачкой. У 18-летней Аниты было две старших сестры — Марианна и Рената.
Когда нацисты ворвались в их страну, родителей убили. Марианне удалось бежать в Англию, а Рената и Анита были арестованы. Сестер отправили в Освенцим. Девушки слышали о газовых камерах. Они готовились к смерти.
— Сразу же по прибытии нас спросили, чем мы занимались до войны, — рассказывает Анита. — Я честно сказала, что играю на виолончели. Тогда меня немедленно проводили к руководителю местного оркестра. Случилось так, что как раз виолончелиста у них не было, и мое появление стало настоящей радостью — если, конечно, это слово можно применить к нашему тогдашнему положению.
Анита Ласкер-Уоллфиш
Женский оркестр в Освенциме появился летом 1943-го, его создала Мария Мандель, начальница женского отделения концлагеря. Оркестр должен был играть во время развода на работы и возвращения оттуда. По воскресеньям музыканты давали концерты для охранников лагеря.
Сначала в составе оркестра были 20 музыкантов, а затем и 50.
Анита Ласкер-Уоллфиш жила с другими девушками из оркестра в деревянных бараках, известных как Музыкальный квартал в Биркенау. Она выступала с ними большую часть времени около крематориев, где они могли видеть дым и другой ужас, происходящий в Освенциме. Выступавшие женщины были разных национальностей и часто не могли понять друг друга, но у них была общая цель: разыгрывать марши для заключенных.
— Для некоторых людей это было оскорблением, а для других — возможностью отвлечься, мы могли хотя бы на пять секунд не думать об этом аде, — говорит Ласкер-Уоллфиш.
Умение играть на виолончели помогало ей думать не только о боли и смерти. Она говорит, что музыка стала для нее спасением, драгоценным подарком. Каждый заключенный знал, что ему ежедневно грозит смерть. В оркестре можно было спастись.
— Вы прибываете в Освенцим и готовы пойти в газовую камеру, — говорит Анита. — Потом кто-то кладет виолончель в твою руку, и у тебя есть шанс выжить.
Ласкер-Уоллфиш была позже переведена в Берген-Бельзен, еще один нацистский лагерь, до того, как Освенцим был освобожден в 1945 году.
— Такого не было даже в Освенциме. Поначалу нам приходилось спать практически на голой земле. Затем нас перевели в опустевшие бараки. Когда меня спрашивают, где было хуже, в Освенциме или Берген-Бельзене, я каждый раз теряюсь. В Освенциме у людей была хоть какая-то надежда. Пусть призрачная, но была! А в Берген-Бельзене мы сразу понимали, что обречены на смерть. Это был конец. Все полгода, что мы там находились, нам даже есть не давали. Просто не представляю, как мы выжили, — рассказывает узница.
После освобождения Анита и ее сестра Рената стали переводчицами британской армии, а в 1946 году переехали в Англию, куда удалось бежать Марианне. Анита продолжила учиться и стала одним из основателей Английского камерного оркестра.
Анита Ласкер-Уоллфиш, Фото: B. Ealovega / sfi.usc.edu
Позднее Анита Ласкер-Уоллфиш стала свидетелем на суде по делу Люнеберга, на котором 11 офицеров СС были приговорены к смертной казни через повешение.
Ее сын стал виолончелистом, дочь — психотерапевтом, внук — композитором. Сила музыки спасла Аните жизнь, а потом объединила ее семью. «Нацисты уничтожили многое, но они не смогли отнять у нас музыку», — заключает Ласкер-Уоллфиш.
