Сергей Худиев
Торжество Православия — праздник победы Церкви над ересями. Церковь отстояла свою веру в то, что в Иисусе Христе мы встречаем не просто кого-то Великого, Пророка или Учителя — мы встречаем Бога. Защитить эту веру от различных попыток ее исказить стоило огромных усилий — духовных, интеллектуальных, проповеднических, организационных.
Современному человеку это может показаться чем-то непостижимым, даже отталкивающим. Иисус, вроде бы, учил любви и терпению, к чему были все эти бесконечные, и, местами, довольно раздраженные споры о том, две природы во Христе или нет, можно ли именовать Марию Богородицей, и обладает ли Христос полнотой божественной природы? Почему Церковь отказывается считать своими всех, кто по каким-то причинам не хочет принимать ее догматические формулировки? К чему все эти торжественно объявляемые анафемы? Все это звучит не очень-то любвеобильно.
Эти недоумения связаны с тем, что мы живем в качественно ином мире — и наш мир гораздо беднее. Я попробую привести аналогию. Представьте себе, что где-то в будущем из мира почти исчезла влюбленность. Мужчина и женщина, которые полюбили друг друга — большая редкость и странность. Большинство людей обходятся без этого и отлично себя чувствуют. У них нет такого опыта. Со стороны мы бы сказали, что они несчастны и лишены одной из очень важных сторон жизни; но сами они отнюдь не испытывают никакой потери. Когда люди читают литературу прошедших веков, где влюбленность занимает огромное место, они просто не понимают, о чем идет речь. Впрочем, вероятно, они ее и не читают — поскольку она не вызывает у них ничего, кроме скуки. То, что столетия назад считалось чуть ли не самым важным в жизни, теперь редкая и слегка пугающая эксцентричность.
Мы живем в цивилизации, в которой произошло нечто подобное — но на более глубоком и трагическом уровне. Мы находимся в мире, из которого ушла страсть к истине. Не полностью, конечно. Но до уровня, который делает проявления этой страсти редкой эксцентричностью. И святые Отцы, и еретики, которых они обличали, и абсолютное большинство людей той эпохи разделяли убеждение, что существует истина, и долг и предназначение человека — в том, чтобы искать ее, и найдя, быть ей верным. Истина — это самое важное, что может быть, и лучше умереть, чем изменить ей.
В современном мире это звучит дико и непонятно — как в мире без влюбленности был бы совершенно непонятен сюжет «Ромео и Джульетты». Почему лучше умереть, чем вступить в брак с тем, кого не любишь? Что за странное безумие? О чем это все вообще?
Или — возвращаясь к разговору об Истине — как написал один комментатор в сети, «а почему вы считаете, что человек, который отрекся от Христа — хуже?» В чем проблема, в самом деле?
Неудивительно, что споры Отцов с еретиками кажутся проявлением неприятной сварливости. И охота им было копья ломать? Но это недоумение может побудить нас сделать жизненно важный шаг — постараться понять. В жизни этих людей была страсть, любовь, горячее стремление, по сравнению с которым все, что мы переживали в нашей жизни — как бледная тень. Истина была для них не столько предметом интеллектуального рассмотрения, сколько предметом глубочайшей любви. Разум на то и дан человеку, чтобы искать истину, и, найдя, служить ей.
Мы рождаемся и растем в мире, который утратил эту любовь. Как это произошло? Постепенно — где-то начиная с эпохи Просвещения — в сознание людей стала просачиваться мысль, что истины не существует и искать ее бессмысленно. Как сказал великий шотландский мыслитель Дэвид Юм, «Разум является и должен быть рабом страстей, и никогда не должен притворяться, что может не только подчиняться и служить им». В мире, где нет истины, разум годится только на то, чтобы отыскивать пути к удовлетворению наших желаний.
То есть, конечно, могут существовать фактические истины — как, например, точное расстояние от земли до луны или формула этилового спирта — но не существует Истины в традиционном смысле. Истины о подлинном благе и предназначении человека, о Боге, о вечном спасении. Мир и человек лишены смысла; как сказал Ричард Докинз, «Мы живем во вселенной, которая не имеет ни замысла, ни цели, ни зла, ни добра — ничего, кроме слепого безжалостного безразличия»
Мало кто провозглашает этот символ веры современного мира в такой уродливой наготе; но, увы, он присутствует в нашей культуре как «установка по умолчанию». Мы отравлены, опустошены и обворованы этим неверием в истину, как и все остальные; детоксикация требует осознанных усилий.
«Торжество Православия» — день, когда мы стряхиваем с себя оцепенение и торжественно провозглашаем: существует спасительная Истина, ее провозглашает Церковь. Существуют заблуждения, и Церковь их отвергает. Самое важное, самое достойное, и самое радостное, что может быть в жизни — это обрести Истину и хранить ей верность. И полюбить ее так, как любили ее Отцы Вселенских Соборов.
