Страшное лето 2010.
Смог, жара. Кондиционеры есть, в основном, в офисах и торговых центрах. В домах надрываются старенькие вентиляторы. Дышать нечем.
Мои друзья говорят по скайпу. Он – в Москве, она – в большом городе на Волге. Они еще не женаты, просто любят друг друга. Он отключается от связи на минутку – то ли воды попить, то ли умыться. И – пропадает. И больше не отвечает на звонки. И на скайп. И больше вообще не отвечает.
Все знакомы помнят великолепную панику, поднятую Катей из далекого волжского города. Съемное жилье, вопросы полиции: «А кем вы ему приходитесь? Ах, никем?», вопросы операторов: «А вы уверены, что нужна скорая? А кто вам сказал?»
…и довольно стройный хор «болельщиков» из интернета:
- Да что вы паникуете?!
- Да мало ли, соседка хорошенькая зашла, мужик отвлекся!
- Это ж надо так навязчиво нарушать личные границы!
- Вот так людей и душат насмерть своей опекой!
- А вот я уважаю частное пространство своего молодого человека! Мы друг перед другом не отчитываемся!
В нашей истории все кончилось хорошо. Сотрудники МЧС высадили дверь съемной квартиры, «скорая» успела, они поженились и живут счастливо.
У мужчины просто случился гипертонический криз, и он просто потерял сознание. И остался лежать на полу, где концентрация ядовитого смога была выше, чем наверху, на уровне человеческого роста. Врачи потом очень хвалили Катю. Еще б немножко…
В другой истории, которая произошла в моем довольно близком круге, конец оказался печальным. Там семья и знакомые решили, что человек имеет право на неприкосновенность личных границ, тем более, что таковое право он решительно отстаивал. Поэтому дверь выломали только тогда, когда соседи стали жаловаться на неприятный запах. Тогда тоже было лето.
Знаете, в одном отношении мне удалось насмерть заневротизировать своих домашних: МЫ ЗВОНИМ ДРУГ ДРУГУ.
Если кто-то из нас обещал позвонить, а у него сел, потерялся, сломался, утонул телефон, а городской не работает, а у соседей тоже никак, то мои домашние пойдут на улицу, отберут мобильник у гопников и позвонят. Я, конечно, слегка преувеличиваю, но – слегка.
Потому что за оставление меня в неизвестности о том, что сталось с моим мужем, моим ребенком, моей матерью и самой близкой подругой следует смертная казнь с откусыванием головы виновника.
У нас запрещено быть не в доступе.
При этом у нас запрещено выяснять, где именно ты находишься, с кем именно и чем занят, кушал ли сегодня кашку и надел ли теплые носочки. Никто не лезет в чужие сумки, письменные столы и мобильные телефоны. Мы имеем право на частное пространство. В которое всегда (ВСЕГДА!) можно отправить смс с текстом: «Ты ок?» — и получить в ответ: «Все хорошо!» А если смс не пришло, и никто не ответил на звонок, и не высветился в мессенджере и вотсапе, мы начнем волноваться. В частности, волноваться буду я. И семья знает, что я умею это делать не менее эффективно, чем великолепная Катя.
И еще одно.
Я знаю человека, который страшно протестует против удушающего контроля своей мамы. Контроль выражается в том, что мама раз в три-четыре дня шлет сыну смс. Я сама сделала на ее телефоне этот шаблон, поэтому знаю содержание. Оно незатейливо: «Ты в порядке?»
Мальчик отвечает очень редко. Он отстаивает свои границы.
Мальчик старше меня на два года. То есть, ему 54. Маме – 80 лет.
В связи с этим, в мой телефон вставлен еще один шаблон. Выглядит так: «Тетя Валя, вы в норме?» «Все ок!» — отвечает телефон тети Вали моим же шаблоном.
В конце скажу спасибо своим домашним.
Приятно знать, что на том конце несуществующего телефонного провода находится взрослый, спокойный, ответственный человек, который знает, что такое забота и охрана своих близких.
Лично мне это важно.
