Воспоминания

Четверть века назад Церковь праздновала Тысячелетие Крещения Руси. Этот день стал поворотной точкой в русской истории ХХ века: общество повернулось лицом к Церкви, и вторую христианизацию Руси уже ничто не могло остановить. Воспоминаниями о Тысячелетии Крещения Руси делятся свидетели этих перемен.

Долгие годы не приветствовалась у нас правда о войне. Говорили о торжестве Победы, но о том, какая цена за эту Победу заплачена, молчали...

Я очень благодарен Богу за то что сподобил меня жить рядом со старцем Ефремом… То что я читал и читаю в Житиях Святых, "Отечнике" и святоотеческих творениях я воочию видел и переживал рядом со своим духовником! Благодатный старец, отрада Афона и всего православного мира…

Каким-то чудом прихожане смогли передать им в заключение хлеб, вино, пасхальное яичко. Вместо престола они положили одного старенького архиерея, чтобы служить литургию на его мощах — ведь все они на тот момент были исповедниками. Разумеется, на тот момент он был жив, но когда служба закончилась, архиерей оказался мёртв.

Когда я в первый раз приехал в Россию, для меня было неописуемой радостью, что на улице говорят по-русски. Человеку, который в России живёт, это понять трудно. Здесь всем привычно: пошёл в храм, вышел на улицу, везде — русские.

Вспоминаю своё последнее лето перед школой. Я гуляю около дома, за мной как всегда присматривает бабушка, и вдруг довольно быстрым шагом к нам приближается соседка, а она временами даже ходит с двумя палочками. Что же заставило бабу Галю так стремительно идти?

На мне лежала доставка хлеба и доставка воды. Мы ходили за водой на Неву: брали ее напротив памятника адмиралу Крузенштерну. Трудность была в том, что ступеньки ледяные: по ним трудно было спускаться и еще труднее — подыматься. Ты знал, что если упадешь и не встанешь — тебя никто не поднимет. Не потому что плохие люди, просто сил ни у кого не было.

Я был практически один-единственный ребенок на нашем деревенском приходе среди бабушек. Мне всегда было с ними интересно, и чувствовал я себя в своей тарелке, это был мой мир. Не придуманный, а реальный. И для меня «Христос Воскресе» не было строками какого-то литературного произведения. Это было самой жизнью. И до сих пор, как только я услышу на Пасхальной службе этот первый возглас, в душе все обрывается – до слез.