Порой верующие люди, критически настроенные к себе и к Церкви, говорят: мы сами виноваты в том, что Церковь критикуют, мы не подаем верного примера. Это правда. Но неполная. Они забывают о том, что зло и согласие на зло – грех – продолжают действовать в мире. И в личном измерении, и в общественном.
Поэтому не всегда верно мнение, что в критике Церкви виновата сама Церковь, а обманутые люди злятся на нас потому, что не знают, какие мы хорошие. Есть непонимание от незнания, есть непонимание от нежелания знания.
Почему Церковь – не архаика, почему не должна заниматься только социальной работой, рвется ли Церковь во власть и почему не все Церковь любят? Отвечают Александр МОРОЗОВ, шеф-редактор Русского журнала, директор центра медиаисследований УНИК и Александр ЩИПКОВ, главный редактор портала Religare, кандидат философских наук.
Александр МОРОЗОВ: «Вера не убывает – признали либеральные интеллектуалы»
– Сначала – о социологии. Вплоть до последней трети ХХ века в течение двух столетий в европейской мысли господствовала идея, что религия «убывает» и в результате когда-либо просто исчезнет. Сейчас этот «секуляризационный» подход пересмотрен даже либеральными интеллектуалами. Особенно после 1991 года. Питер Бергер, Чарльз Тэйлор, Юрген Хабермас – вот немногие, но всемирно известные имена теоретиков, которые предлагают обществам по-новому посмотреть на ситуацию: вера не убывает, временами она переживает «ревитализацию». Хотя религиозные сообщества и должны вступать в коммуникации в пространстве светского государства и говорить на гражданском языке, но Хабермас подчеркивает, что и государство и общественные группы должны понимать, что религиозное содержание не может быть без остатка «переведено» на язык «публичной политики». Голос религиозных общин сегодня надо слушать по-новому.
Второй момент: хотя XIX- и первая половина ХХ века были периодом доминирования сторонников секуляризации, но в конце столетия обнаружилось, что во всех глубоко модернизированных, суперсовременных обществах – религиозная мотивация, жизнь религиозных общин играют огромную роль в построении публичного пространства, в политике, в общественных стратегиях. Католики во Франции и Испании, раввинат в Израиле, христианские фундаменталисты в США, евангелики, с огромной энергией благоустраивающие жизнь нового среднего класса в Латинской Америке и т.д. – роль религиозной мотивации среди национальных элит в действительности нигде не снизилась. Все это дало основание современным теоретикам модернизации придти к выводу, что религия не является препятствием для модернизации.
Что касается Русской Православной Церкви в современной России и отношения к ней. Думаю, тут две стороны. Мне кажется, что отношение широких групп населения все постсоветское двадцатилетие только улучшалось. В начале 90-х Православие было, можно сказать, «новой религией» для миллионов людей – из-за длительной политики атеизации в СССР. Теперь выросло новое поколение: мы видим в храмах, на паломнических маршрутах огромное количество молодежи, молодых семей с детьми. Главной площадкой «ревитализации» (так это называют западные социологи) становятся крупные, современные города. В церковной жизни сегодня участвуют молодые, успешные в социальном плане, активные молодые группы. В малых городах молодые воцерковленные предприниматели чаще всего и оказываются главными моторами восстановления благоустроенной жизни для своей родной территории.
Таких примеров сейчас очень много. Если раньше общим местом было противопоставление «протестантской этики» как эффективной – всем остальным, то сейчас видно, что в России заново складывается трудовая и деловая этика, опирающаяся на веру. Понятно, что для большинства русских эта вера укоренена в Русской Православной Церкви. И это вовсе не архаическая, изоляционистская этика. Это – активная и современная этика.
Вторая сторона – церковная иерархия. Ухудшается ли отношение к епископату, архиереям, к высшим руководящим группам, которые, собственно говоря, и оказываются представителями РПЦ в медиа? Трудно сказать. На этот счет не проводилось никаких соцопросов. Поскольку «злоба дня» всегда довлеет, то кажется, что сегодня епископат критикуют очень резко.
Но сейчас мало кто помнит, какой гигантской критической кампанией в СМИ сопровождалась постройка храма Христа Спасителя при патриархе Алексее II, какие были жесткие публикации о налоговых льготах для РПЦ во времена Ельцина, какие схватки шли в СМИ в середине 90-х из-за «новых религиозных движений». В те времена обвинения в «сращивании» Церкви и государства были еще более громкими, чем сегодня. Заметим, что у СМИ – своя общественная функция. И она тоже должна признаваться. Епископат, как например, и государственные чиновники, должны спокойно относиться к роли прессы в демократическом обществе. Даже и тогда, когда пресса к ним несправедлива.
Коротко говоря, в социальном плане вера, идентификация себя как человека религиозного – это важный фактор для той точки исторического пути, в которой Россия находится сейчас. Возрастает цена самостоятельной личности, способной к активному действию из собственных, а не только социальных мотиваций. Эта самостоятельность почти всегда имеет укорененность в трансцендентальных основаниях. История показала, что если человек без остатка помещает себя только в горизонт имманентного, социального, то ему не хватит сил для осуществления своей жизненной миссии.
Александр ЩИПКОВ: «Меньшинство всегда агрессивнее большинства»
– На самом деле никакого изменения в отношении общества к Церкви нет. Причем не только за последние 20 лет, но и с советских времен. Менялось отношение власти, государства, а общество всегда относится к Церкви примерно одинаково. Многолетние социологические исследования (включая закрытые советские) показывают, что наше общество на 80 процентов религиозно.
Негативно или безразлично относятся к Церкви оставшиеся 20 процентов – нерелигиозные люди. Меньшинство всегда заметнее большинства и агрессивнее. Оно активно нападает, критикует, пытается потеснить. Отсюда возникает иллюзия, что общество сегодня относится к Церкви хуже, чем вчера. Да, в газетах критикуют РПЦ. Замечу – гораздо меньше, чем в конце девяностых. Да, появился интернет. Но не стоит преувеличивать влияние блогеров, как на политической площадке, так и на религиозной. Все эти публикации, пусть не единичные, вовсе не отражают мнение всего общества.
Даже при советской власти конфликта между Церковью и обществом не было. У народа Церковь не вызывала раздражения, она раздражала определенную прослойку. И продолжает раздражать. И будет раздражать впредь. В 1917 году это «раздраженное меньшинство» взяло власть, и начались гонения. Может ли это повториться? Не только может, но, скорее всего, повторится. И не через столетия, а «в исторически короткие сроки», как говаривали еще совсем недавно. Причем, когда эти гонения начнутся, «раздраженное меньшинство» будет лукаво обвинять Церковь, что-де она и спровоцировала эти гонения. Ровно так же, как говорит о том, что, мол, РПЦ, и никто другой, несет ответственность за октябрьский переворот и красный террор. Все это – блеф.
Сегодня всех нас пугают растущей клерикализацией, пытаются внушить, что Церковь лезет в государственные дела. Но что такое клерикализация? Это когда профессиональные служители некой религиозной организации берут власть и диктуют государству, что и как ему делать. Очевидно, что такая ситуация сегодня не просматривается ни в какие микроскопы. У нас светское государство, власть достаточно жесткая и бесцеремонная, особенно если речь идет о принятии политических решений. Смешно говорить о том, что государство допустит проникновение Церкви в сферу своих обязанностей.
Но Церковь влияет на общество. Здесь государство, слава Богу, подвинулось, не препятствует. Это не нравится атеистам (и гуманистам), и они лукаво производят подмену понятий: обвиняют Церковь в попытке клерикализации светского государства, а на самом деле хотят выключить ее из общественной жизни и добиться секуляризации общества. Михаил Прохоров в программе Познера заявляет: «Пусть Церковь занимается тем, чем она должна заниматься, – духовной жизнью, а мирскими делами займемся мы сами».
А что такое мирские дела? Это наша с вами жизнь: учеба, работа, воспитание детей. Мирская жизнь – это жизнь общества. Представляю, как Прохоров «займется» нашей с вами мирской жизнью – он отделит ее от нашей духовной жизни, то есть попытается отделить Церковь от общества. Не получится. Потому что российское общество «секуляризировать» можно только кровью. Нет других способов. Сегодня главным критиком Церкви становится «Правое дело». Вслед за своим патроном атеист Леонид Гозман требует, чтобы РПЦ была «Церковью патриарха Тихона, а не Церковью патриарха Сергия». Хочется спросить: «А вы-то тут при чем?» Эти серьезные ребята с деньгами сегодня становятся флагманом «раздраженного меньшинства» и так просто от нас не отстанут. Тактика будет проста – покупай и разделяй.
Так что гораздо интереснее анализировать не причины мифической «неприязни» общества к Церкви, а природу пиар-кампании, цель которой – отделить Церковь от общества.
