Алена Бондарцова живет в городе Усть-Куте на севере Иркутской области. 25 марта она со средней дочерью и младшим сыном прилетела из Таиланда. Семья улетала отдыхать, когда еще не было эпидемии коронавируса в России и никто не рекомендовал отменять поездки за границу.
Хотелось уехать из города насовсем
Уже в аэропорту Алена начала звонить в МЧС, Роспотребнадзор, обращаться к работникам аэропорта, никто не давал внятного ответа, что делать дальше. Все говорили: «Поезжайте домой». От Иркутска до Усть-Кута — около 1000 километров, Алена проделала этот путь на своей машине, в пути контактов не было. Вернувшись, семья открыла больничный лист, каждый день звонил доктор и спрашивал, как дела.
Тест на коронавирус взяли на 10-й день после приезда, 3 апреля. Все это время женщина и дети находились дома, никуда не выходили, как и контактирующие с ними муж Алены и ее отец. Коронавирус подтвердился только у 7-летнего Сережи.
Ребенка предложили изолировать в инфекционную больницу в Вихоревке, это почти 600 километров от Усть-Кута. Но мальчик в 7 лет не мог лежать в больнице так далеко от дома. К тому же он чувствовал себя вполне здоровым — ни температуры, ни кашля, ни насморка у него нет.
— Когда тест на коронавирус у сына подтвердился, к нам приехала скорая, произвели санобработку подъезда. И как только начали обрабатывать подъезд, мне посыпались звонки: «Алена, что случилось? У вас положительный тест?» Мне было не до разговоров, и только через пару-тройку часов я напрямую столкнулась с волной людского возмущения, — рассказывает Алена Бондарцова. — Кто распространил информацию, а это же персональные данные, я не знаю. Мне и доктор сказал: «Никуда не звоните, никому ничего не говорите, панику не наводите». Но информация начала распространяться на городских сайтах и в соцсетях.
Алена позвонила дочери, та учится в Иркутске, но уже обо всем узнала из интернета. Она попросила:
«Мама, ничего не читай, свои социальные сети не открывай, там просто ужас».
— Началась публичная травля, в комментариях нашу семью призывали сжечь, убить, расстрелять. В какой-то момент очень хотелось уехать из этого города насовсем, — вспоминает Алена.
Сейчас она уже успокоилась и все принимает как есть. На днях ей начали приходить поддерживающие сообщения: «Алена, мы с вами, крепитесь. Что вам нужно привезти?» Немного волна стихла, мэр Усть-Кута обратился по телевидению к местному населению, может, это подействовало.
— Никто из близких друзей не отвернулся от нас, собственно, они и привозят продукты, ведь никто из нас из дома выйти не может. Пока я не знаю, как выйду на улицу после снятия карантина и как меня воспримут люди. Сейчас самое главное, что все мы здоровы, пришли результаты второго теста, они отрицательные, — говорит Алена.
В сети меня поливали грязью, а я боялась за родителей
Анна из Новосибирской области (фамилия не указана по просьбе героини. — Прим. ред.) в начале марта была в командировке в Европе. Не в Италии или Германии, где бушевала эпидемия, а в Чехии и Венгрии, где показатели и сегодня не столь критичны. Какую угрозу представляет этот коронавирус, Анна еще не знала. Как и все жители России, где события начали развиваться позже.
— Я живу в небольшом городе, а работаю в Новосибирске. Так вот: в моем родном городке информация обо мне быстро распространилась. На одном из городских порталов на форуме меня откровенно поливали грязью, — вспоминает Анна. — У меня нет детей, но есть пожилые родители. И им пришлось поволноваться. Отец давно освоил интернет, и я пожалела, что когда-то открыла для него этот мир и купила планшет, скажу вам честно. У него начались скачки давления, мама мучилась бессонницей.
Анна соблюдала все правила самоизоляции, сидела дома, продукты ей привозила сестра, но люди все равно боялись. В итоге тест на коронавирус оказался отрицательным.
— Сейчас все утихло, но было неприятно. Было тревожно даже не за себя, все же я взрослый здоровый человек, а именно за родителей. Они очень переживали и за мое здоровье, и за ситуацию в целом, — заключает она.
Сергей из Ивановской области (фамилия не указана по просьбе героя. — Прим. ред.) давно живет и работает в Москве, а его пожилые родители остались в Ивановской области. Конечно, мужчина часто навещает их. В последний раз Сергей был у них в конце марта, еще до объявления карантина.
— В этом году я не был за границей, я не врач, то есть не контактирую с заболевшими. Но столкнулся с тем, что любой человек из столицы тоже воспринимается как потенциальная угроза, — рассказал Сергей.
После отъезда Сергея его родителей откровенно сторонились на улице, шептались вслед.
Поэтому они даже все обрадовались режиму самоизоляции — можно законно сидеть дома.
— До угроз сжечь дом не дошло, хотя я читал о таких случаях. И мне реально было страшно за своих родных. Я могу понять человеческие страхи, но, наверное, нужно все же оставаться людьми? — говорит он.
Я не болела коронавирусом, но меня оговорили
Мария Старинчикова из Кемерово подверглась травле, даже не заразившись коронавирусом. Порой для реальной травли и причин не нужно.
— Я коронавирусом вовсе не болела. И в Италию не летала. И частного садика у меня нет. Но именно эту информацию придумали и распространили в одном из популярных местных телеграм-каналов. Я известный в городе человек, и кому-то было выгодно придумать эту историю, — считает она.
В это же время Мария Старинчикова проводила «Первый сибирский форум», на который съехались представители из разных городов, так что информация вышла уже за пределы Кемерово. В интернете так и писали: «Будьте аккуратны, Старинчикова болеет, и вы все под угрозой заражения».
— Информация начала распространяться по родительским и предпринимательским чатам, было много звонков, кто-то плакал, кто-то кричал в трубку. Во второй публикации уже звучало мое имя, информация пошла по другим каналам и даже СМИ. Неделя была не очень приятная эмоционально. Я связываю этот «заказ» со своей профессиональной деятельностью. Но я давно живу публичной жизнью и имею иммунитет к подобным выходкам. Но информация дошла до моей средней дочери и это было неприятно, — сообщила Мария.
Люди ищут виноватых, но болезнь не щадит никого
Почему люди с коронавирусом сталкиваются с травлей, как обнаружить эти негативные чувства в себе и справиться с ними, что делать, если с агрессией столкнулись вы сами, и как научиться жить в состоянии неопределенности, рассказала психолог Виктория Наумова.
— Что такое травля и что движет людьми, когда они включаются в травлю?
Виктория Наумова
— Травля — агрессивное преследование, способ продемонстрировать свою власть или слить негативные чувства. Мотивы травли могут быть разные у группы или у одного человека, но если мы говорим сейчас про ситуацию с коронавирусом, то заболевший или тот, кто находится под подозрением, становятся видимым объектом для обвинения в распространении вируса.
То, что сегодня переживает весь мир, — достаточно новый опыт для современного человека. Люди сталкиваются с тем, что мир меняется, наступил серьезный кризис во всех жизненных сферах и непонятно, как мы будем жить дальше. Утрата привычного образа жизни, экономические потери, неопределенность приводят к большому напряжению, ощущению беспомощности.
При этом есть понимание, что этот вирус — что-то невидимое для нас, некая абстракция, которая летает по воздуху и как-то влияет на всех людей, но ощущение надвигающейся угрозы: для жизни, для здоровья, для привычного образа жизни, и видимые последствия в цифрах умерших людей — все это заставляет искать того, на ком можно локализовать и свои чувства. Сегодня это сосед, завтра — чиновник, послезавтра — самый близкий и родной человек или мы сами.
В контексте нашего разговора, человек с подтвержденным диагнозом позволяет локализовать угрозу. Страхи про то, что я тоже могу заболеть и умереть, сосредоточиваются в конкретном человеке или группе людей, семье.
— И эта локализация дает негативным эмоциям выход?
— Да, ведь влиять на абстрактное, высказывать ему претензии невозможно, в отличие от конкретного человека. При этом все находятся в условиях самоизоляции, что дополнительно создает большое напряжение, агрессию.
Плюс еще мы помним про стадии горевания, сегодняшнее состояние можно переживать как утрату привычного образа жизни. У людей сначала было некое отрицание эпидемии, может, этот вирус не так опасен? Может, меня это никак не коснется, ведь болеют только те, кто недавно был за границей. Затем начинается стадия гнева, злости — как они посмели ехать отдыхать? Как имеют наглость выходить на улицу, не носить маски? Дальше идет стадия торга: если буду сидеть дома или соблюдать дистанцию, я же не заболею? Идут поиски оправданий своих действий, чтобы и карантин соблюдать, и свои дела делать. Дальше наступает или депрессия, или печаль. И только потом приходит принятие — да, произошли неприятные события, но мне нужно к ним адаптироваться и жить с этим дальше. В тех условиях, которые есть на сегодня.
Эти стадии не обязательно следуют друг за другом, они могут постоянно перемежаться. Если сегодня я отрицаю опасность коронавируса, то на следующий день могу грустить по этому поводу, думать о том, что у меня кто-то из знакомых болеет и это ужасно. И опять все по новой. И как раз на стадии гнева люди могут начинать или включаться в травлю.
— Большинство таких видов травли происходит в интернете. Но сетевая травля наносит такие же огромные раны и травмы, как и обычная?
— Да. Если в обычной травле пострадавший объективно может не быть никак виноватым, то ситуация с коронавирусом гораздо хуже для самоощущения. Человек может чувствовать себя виноватым в том, что он, условно, не так вымыл руки, поэтому подцепил вирус и является его переносчиком.
Чувство вины может разрушать изнутри, поэтому хочется поддержать заболевших людей. Вы не виноваты, потому что вирус действительно не щадит никого. Даже режим изоляции не спасает, все равно мы иногда выходим на улицу — за продуктами, вынести мусор, с собакой погулять.
Это наша общая беда, но не вина тех, кто уже заболел.
— Как остановиться, если изнутри поднимается гнев, желание источать яд, обвинять?
— То, что мы гневаемся, тревожимся — нормальные человеческие реакции при таких экстремальных обстоятельствах. Но это те чувства, которые нужно уметь нормализовать для себя, но не доводить их до таких деструктивных форм, как травля и самообвинения.
Важно признать: да, я горюю, я плачу. А дальше мы можем с ними что-то делать, как-то их трансформировать или проживать. Если это страх, просто разрешить себе побояться. Действительно, многим непонятно, как жить дальше. Если для одних самоизоляция — способ отдохнуть, заняться саморазвитием, то для других встает вопрос о выживании, о том, где найти 200 рублей на картошку, хлеб и молоко.
Можно усилием воли расставить разные фокусы. Сфокусироваться на том, что сейчас происходит. Да, я знаю, что в моем городе появился человек с таким вирусом. Но я знаю и то, что медики делают все, что в их силах. Заболевший находится на самоизоляции или под медицинским присмотром. Этот фокус ослабит страх.
А затем можно акцентироваться на том, что я сам для себя, для семьи могу конкретно сделать здесь и сейчас. Затем можно сфокусироваться на будущем — чем я буду заниматься, когда смогу выйти из дома? Если я потеряю ту работу, что есть у меня сейчас, какие у меня еще есть способности, навыки, умения?
Можно прибегнуть к способам заземления, есть в психологии такая практика. Как только появляются сильные чувства, им надо дать свободу быть. А после проживания можно сделать несколько физических упражнений как раз для заземления. Так встать или сесть, чтобы ощущать стопами землю или пол, или же лечь на пол, всем телом ощутить поверхность пола. И зафиксировать — что я сейчас чувствую, что вижу, что хочу.
Снять остроту аффекта и вернуть контроль разума над эмоциями помогают и физические действия — переключения на уборку, беговую дорожку, боксерскую грушу. Эти несложные упражнения помогают вернуться в эту реальность. Нужно понимать, что любое испытание конечно. И жизнь дальше пойдет своим чередом.
— Как быть тем, кто стал заложником этой ситуации? Особенно если она касается детей?
— В первую очередь, минимизировать влияние чрезмерного чувства вины. Искать группы поддержки, их достаточно в интернете, в некоторых есть психологи. Опираясь на чужой опыт травли, люди находят, как справиться со своими проблемами. Можно попробовать поискать бесплатного психолога, сегодня некоторые специалисты предлагают такие услуги онлайн.
— Психологи говорят, что жить в неопределенности — важный навык взрослого человека. Мы все сегодня живем в неопределенности. Как научиться этому навыку?
— Состояние неопределенности — один из главных факторов для развития невроза. Болезненно развенчивается иллюзия контроля, что я могу как-то влиять на окружающий мир и на свою собственную жизнь. На какую-то часть нашей жизни мы действительно можем влиять, но контролировать все невозможно. Жизнь в неопределенности рождает страх за свое будущее.
Поэтому важно жить здесь и сейчас, ставить конкретные цели на сегодня. Важно объективно, без самообмана оценивать будущее, но в то же время не нужно нагнетать панику. Важно расставить фокусы:
— на целях текущего дня, решении бытовых вопросов, отношениях с близкими;
— на критическом и адекватном отношении к прогнозам будущего — оно не будет прежним, но и не следует нагнетать. Стоит быть готовым к разным вариантам развития событий;
— на взаимопомощи — это возможность оказать адресную помощь продуктами или средствами гигиены тем, кто оказался в самом уязвимом положении, таким образом влиять на чрезмерные негативные последствия пандемии;
— на том, что проживать горе, потерю, утрату — это нормально, но выражать это в виде направленной на кого-то агрессии — нет;
— на психофизиологических способах психоэмоциональной разрядки;
— на том, что находится в рамках моего контроля и возможностей.
Мы делаем все, что можем делать в этой ситуации. Пандемия — это наша общая беда, а не вина. Сейчас тяжело всем, но однажды это закончится.
